Проклятие дома Ортанов - Юрин Денис

Увидев неповторимое по абсурдности зрелище всего пару дней назад, белошвейка тут же бросилась бы бежать, читая на ходу все известные ей молитвы. Быстрые молодые ноги сами привели бы ее в храм, и она поступила бы как истинно верующая, то есть все без утайки рассказала бы святому отцу. Однако недолгое, но полное впечатлений общение с Домом Ортанов, а затем и события этой ночи поставили под сомнение многие и многие непоколебимые ранее истины. Нет, за последнее время она не расплескала ни капельки из Чаши Веры, зато сильно усомнилась в людях, носящих священные одеяния. Неужто они не видели, неужто они не ведали, что творится в городе? Притом не в обычном городишке, а в самом Висварде, оплоте Благочестия и Веры, в святой обители духовных ценностей, куда, по словам священнослужителей, не могли проникнуть ни вампиры, ни прочая нежить…

Столкнувшись с богомерзкими чарами, Танва не кинулась прочь, не отправилась в храм, а решила продолжить свой путь на крышу, тем более что из давно потухшего камина виднелся конец веревочной лестницы, а через его трубу в комнату проникала заунывная мелодия тоскующей флейты. Стараясь не соприкасаться ни с зачарованным столом, ни с живыми статуями за ним, девушка прокралась к очагу и, согнувшись в три погибели, забралась в трубу камина.

* * *

Их осталось всего пятеро, пятеро каких-то несчастных стражников, не считая тех, кто полез на крыши. Как это мало, и как это много! Тибар едва держал в руках меч, а из троих его соратников уже никто не стоял на ногах. Запекшаяся кровь покрыла одежду и кожу омерзительной липкой коркой.

«Какое счастье, что наша кровь, кровь Ортанов, густеет куда быстрее, чем человеческая! А иначе… иначе бы я уже давно истек ею и, потеряв сознание, превратился в труп!» – радовался в душе теперь уже единственный наследник древнейшего в Висварде рода, прижимаясь спиною к стене дома и едва успевая парировать не ослабевающие по силе удары противников.

Граф не сомневался, что его жизни приходит конец. Он остался один и был тяжело ранен сразу в нескольких местах: острая боль терзала разрубленную ключицу, проколотый живот изводили жуткие спазмы, а поврежденное колено правой ноги едва выдерживало его вес. На теле вельможи было еще с десяток мелких ранений, на которые он просто не обращал внимания, воспринимал их как незначительные царапины. Он заметно ослабел, в то время как противники бились с прежней силой.

Воевать с «марионетками» сложно, даже труднее, чем мериться силами с оборотнями или вампирами. Подчиненные чужой воле тела не чувствуют боли, а порабощенный мозг концентрирует все силы организма лишь на выполнении поставленного приказа. Один из стражников ловко орудовал массивной алебардой и доставлял Тибару много хлопот, нанося удары, страшные по силе и поразительные по быстроте, а ведь он дрался всего одной рукой, вторая была по локоть отрублена еще в самом начале сражения. «Марионетку» нельзя вывести из строя, парализовать или напугать, ее можно только убить, но сделать это не так уж и просто. В отличие от зомби, живых мертвецов, мертвые живые были куда опасней, они обладали повышенной реакцией и богатырской силой. С гниющими мертвецами Тибар сталкивался множество раз и мог один уничтожить целое войско едва передвигавших ногами, безжизненных, протяжно завывавших тел, но каких-то пятеро стражников с порабощенным рассудком заставляли его попотеть, причем шансы выжить в этом бою были ничтожны.

Парируя кинжалом, зажатым в раненой руке, идущий сбоку удар алебарды, Тибар чуть-чуть зазевался и лишился пряди волос. Рубящий удар вражеского клинка был бы точнее и снес бы полголовы, если бы нанесший его стражник видел вельможу. Незадолго до этого граф сам снес ему обе брови и переломил переносицу скользящим ударом перекрестья меча. Обычный человек упал бы и, жутко завывая от боли, закатался бы по мостовой, но превращенный в «марионетку», он с опухшим, залитым кровью лицом уверенно стоял на ногах и продолжал сражаться, полагаясь лишь на чуткость слуха.

Испорченная прическа – незначительная потеря, тем более для бойца, балансирующего на грани жизни и смерти. Кроме того, буквально в следующий миг Тибару уже некогда было оплакивать потерю пряди волос, вельможу поджидала куда более значительная беда. Однорукий стражник метко метнул алебарду и пригвоздил к стене левую руку вельможи. Острие оружия не причинило боли, ведь оно пронзило лишь ткань рубахи да чуть-чуть задело кожу, однако граф был ограничен в возможности двигаться, а в бою «один против пятерых» без маневров и быстрых перемещений просто не выжить. Чтобы избавиться от оков собственной рубашки, Тибару пришлось отвлечься всего на пару кратких мгновений, но эта заминка чуть не привела к необратимым последствиям. Один из стражников, отбросив в сторону меч, прыгнул на вельможу и, плотно прижавшись к нему всем телом, заключил в тиски смертельных объятий. Тем временем трое других подняли мечи и собирались с разных сторон разрубить врага вместе со своим соратником.