Воскрешение - Юрин Денис

Для большинства филанийцев Остров Веры был окутан ореолом таинственности и одновременно трепетного почитания. Истинно верующие не сомневались, что порой сам святой Индорий спускается с Небес на святую землю острова, чтобы наставить лучших своих служителей на путь истинный, чтобы указать им своим перстом, как привести к вечному благоденствию души вверенной им паствы. Любое же вмешательство в дела небесные мирского, а значит, подверженного низменному греху могло нарушить святое таинство, что привело бы к непоправимым последствиям и было бы на руку богомерзким приспешникам темных сил.

Как моррон, которому в свое время на многое открыли глаза собратья по клану, Дарк придерживался совершенно иной версии о построении мироздания, нежели индориане, приверженцы Единой Веры, или любые иные священники. Он не сомневался в истинной причине запрета на посещение Острова Веры, и от этого ему еще больше хотелось туда попасть. Верховное духовенство создало свой маленький мирок, чтобы никто не видел, как сильно оно само движимо мирскими страстями и соблазнами. Обжорство, пьянство, алчность, разврат и прочие присущие человеку пороки далеко не всегда обходили стороной священнослужителей высокого сана. Но утверждать, что верхушка Индорианской Церкви погрязла в грехе, моррон, конечно же, не мог. Как говорится: «Не пойман – не вор!», а святые отцы повели себя мудро: предприняли все меры предосторожности, чтобы не допускать к своим покоям посторонних свидетелей. Впрочем, чистота приближенных к святому Индорию душ не волновала Аламеза, в отличие от подземелья храма, в котором наверняка хранились не только церковные сокровища, но и более ценные предметы, например отобранные у приспешников темных сил колдовские шары, более известные в богомерзкой общности чародеев и магов как коммуникационные сферы.

Моррона, естественно, не порадовало, что целых два острова, составляющих примерно треть общей площади города, оказались для него закрытыми, однако Дарк не сомневался, что рано или поздно проникнет и туда, что ни кварталу для знати, ни освященной земле не избежать четкой армейской поступи его нечестивых сапог. Пока же ему предстояло начать исполнение своих планов в тех местах, где появление отставного наемника не вызывало бы недовольства ни городской стражи, ни монахов, сменивших мешковатые робы на стальные доспехи.

Возможных вариантов оставалось не так уж и много, а если точнее, всего лишь два, поскольку занимавший весь юго-западный остров порт был совершенно неинтересен моррону. Что ему делать на рабском рынке или в лагере для рабов? Какие полезные сведения можно раздобыть, крутясь возле хорошо охраняемых складов, где чужеземные купцы держали привозимые на кораблях товары? Беседы с пьяной иноземной матросней, зачастую говорившей по-филанийски еще хуже, чем он, тоже не привели бы к ощутимому результату и не способствовали бы продвижению Дарка в его поисках. Тому, кто не хочет познать секреты судостроения и ремонтных работ, а также освоить простые приемы поправки потрепанного ветрами такелажа и очистки обросших в плавании ракушками корабельных днищ, незачем заглядывать в доки. Нет, конечно же, посещение порта значилось в плане действий моррона, там у него была назначена встреча с вампиром, но до той ночи Дарк не собирался изучать окрестности людного кабака. В этом не было необходимости, да и впечатления, скорее всего, оказались бы далеко не из приятных.

Третий мост, ведущий с рыночной площади в город, охранялся гораздо хуже, чем два предыдущих. Он вел на остров, находящийся на юго-западе от рынка, в самом географическом центре Альмиры. Туда беспрепятственно пропускали не только богатых купцов да чванливых вельмож, но и всех без разбора лиц, обладавших хоть каким-то достатком. В хорошей одежде, с внушительным ворохом заверенных подписями армейских чиновников и гербовыми печатями бумаг, да еще с толстым кошельком на поясе, Дарк мог легко миновать пост охраны. Изначально остров назывался Городом Мастеров, но острые на язык представители низов альмирского общества быстренько переименовали его в Остров Торгашей, и в этом был скрыт грустный смысл…

По словам разговорившегося нищего, еще полвека назад в довольно престижном и ухоженном городском квартале находились лавки и мастерские искусных ремесленников, не только создававших, но и самостоятельно продававших знати и прочим состоятельным покупателям особо изысканные и надежные товары высокого качества. Там работали творцы ремесленного дела, которых в цехах не найти: лекари, варившие чудодейственные микстуры; картографы; торговцы книгами и редкими товарами; столяры, делавшие мебель для домов и замков господ; оружейники, ковавшие доспехи и мечи для знати; портные, шившие прекрасные и неповторимые по полету их безумных мыслей платья для желавших сверкнуть своей красотой на балах и празднествах светских дам; и прочие мастера, плоды чьих трудов можно было приравнять к произведениям искусства.