Цветок виселицы - Сандему Маргит

Они долго карабкались по крутому склону. Когда наконец им стало ясно, что они пришли именно туда, куда нужно, день уже начал клониться к вечеру.

Уступ под ними круто обрывался вниз.

— Должно быть, здесь, — сказал Ульвхедин. — Наверху широкая ровная площадка. А внизу каменная россыпь…

— Вон виднеется клочок голой земли, — показал им Дан. — И, если не ошибаюсь, на нем лежит упавший крест.

— Верно, крест! — подтвердила Ингрид. — Давайте спустимся!

Они спускались по расселине, где шла узкая тропинка, протоптанная когда-то скотом. Ингрид волновалась, у нее дрожали руки, голос срывался. «А вдруг корня там не окажется, — думала она. — Может быть, это единственный корень мандрагоры во всей Скандинавии, и он принадлежит нашему роду. Я должна была получить его в наследство, а он пропал вместе с этим простофилей Колгримом! Может, моего корня уже не существует, он превратился в прах и исчез навсегда! Я этого не переживу!»

Она хотела протиснуться вперед и обогнать Дана, но Ульвхедин схватил ее за руку. Оглянувшись, она увидела его насмешливую улыбку.

— Не спеши, — сказал он таким елейным голосом, что Ингрид сразу поняла: сейчас с ним шутки плохи. — Не забывай, кто первый должен получить его!

— Но ведь тебе он не нужен! — попыталась возразить Ингрид. — Ты же дал слово вести себя примерно!

— А разве ты не дала такого же слова?

Ингрид мысленно увидела родителей и сразу поникла.

— Его еще нужно найти, — напомнила она. Дан повернулся к ним на крутой тропинке.

— Я не желаю слушать ваши пререкания! — рявкнул он. — Если этот проклятый корень посеет между нами вражду, пусть лучше остается там, где есть.

— Заткнись! — В голосе Ингрид прозвучало столько ненависти, что она сама испугалась. Она закрыла глаза и перевела дыхание. — Прости, я не хотела.

— Надеюсь, — сказал Дан. — Я и без того по горло сыт всей этой затеей.

Они были уже внизу. Клочок земли возле каменной россыпи оказался сглаженным холмиком.

— Это могила, — голос Ульвхедина дрогнул. — Странно, что она не заросла!

— Там, где лежит порождение дьявола, трава не растет, — сухо заметила Ингрид.

— Будете разрывать могилу?.. — Дана охватило отвращение. — Зачем вам нарушать покой давно умершего? Давайте лучше помолимся за душу этого грешника и оставим его с миром.

Ингрид и Ульвхедин так взглянули на него, что он не осмелился возражать им.

Некоторое время все стояли в растерянности, не решаясь приступить к делу. От могилы к кустам тянулся какой-то странный след. Его могла оставить лишь небольшая живая тварь с острыми растопыренными коготками. Никто из троих не знал, что это был за зверек.

Дан выпрямился.

— Не хочу принимать в этом участия!

— Трус! — бросила Ингрид.

Ее охватил охотничий пыл, но она колебалась. Она предпочла бы, чтобы могила была уже разрыта: внушенное воспитанием уважение к покойникам мешало ей приступить к делу. Она с мольбой взглянула на Ульвхедина.

Он вздохнул, опустился на одно колено и стал осторожно ковырять землю ножом.

Следом за ним Ингрид тоже опустилась на колени. Дан отвернулся.

Ульвхедин и Ингрид копали молча. Дан отошел на несколько шагов, ему было не по себе, болезненно сдавило горло.

Ингрид и Ульвхедин перешептывались у него за спиной.

— Что там? — не оборачиваясь, спросил он.

— Останки Колгрима, — тихо ответил Ульвхедин.

— Господи, будь милостив к нему и прости нас, — проговорил Дан. — Упокой душу его, Господи!

Ингрид встала и стряхнула землю с рук. Ульвхедин снова засыпал могилу.

— Корня в могиле нет, — почти беззвучно проговорила Ингрид.

— Может, он держал его в руке? — предположил Дан, осмелившийся наконец подойти к ним. — Или прятал где-то на себе?

— Насколько я понимаю, корень мандрагоры не такой уж и маленький, — сказал Ульвхедин.

— Ты прав. Его можно повесить на шею, но спрятать на себе так, чтобы его не было видно, нельзя. Если бы он держал корень в руке, Калеб и его люди тут же его обнаружили бы. Значит, корень все-таки сгнил!

— И то, на чем он висел, тоже? — недоверчиво спросила Ингрид.

— Мы же не знаем, на чем он висел, на цепочке, на кожаном ремешке или на шнуре.