Вьюга - Сандему Маргит

Уже тогда он взглянул на нее удивленно, ибо Виллему никогда не боялась темноты. Еще больше он поразился, когда они поднялись на покрытый можжевельником холм близ Элистранда и она смешливо сказала: «Поцелуй меня, Никлас». «Во имя чего я должен это сделать?» – ответил он, шокированный и удивленный. «Не во имя чего-то особенного, – сказала она. – Просто я хочу узнать что при этом чувствуешь». «Ты немного не в себе, Виллему!» Она повернулась на каблуках и пошла. «Хорошо, не надо». «Виллему, подожди!» «Да», – ответила она ласково и сдержанно. Заикаясь, он пробормотал: «Может… может, я тоже хочу узнать, как это чувствуется…» «Прекрасно!» «Но это нас ни к чему не обязывает». «Само собой разумеется, Никлас».

Они тихо и осторожно пошли навстречу друг другу, как делали молодые всех времен в ожидании первого поцелуя. Они играли, представляясь влюбленными, осторожно приложившись губами друг к другу. «Ммм… Я люблю тебя», – пробормотала она, прижавшись к его щеке. «Ты уверена?» «Эх ты, размазня, все испортил, – фыркнула она. – Я только тренируюсь на тебе, понятно?» Тут он немного обиделся, но спустя мгновение снова включился в игру и, когда прошептал, обращаясь к ней «Я люблю тебя», она поняла, какова его реакция. Ибо она почти поверила в его слова, почувствовав одновременно досаду оттого, что он произнес такие святые слова, и разочарование оттого, что это была лишь игра. От возбуждения она почувствовала в себе какой-то трепет. «Ты вкладываешь такую душу в эту игру», – прошептала она. «О ком ты думаешь?» «Не о тебе». «А ты? Ты сама столь горячо говоришь. О ком мечтаешь ты?» «Нет, я… – произнесла Виллему, углубленная в свои мысли. – Ни о ком. Просто мне приятно». «Ммм, – произнес Никлас и вдруг резко добавил: – Нет эта игра ужасно глупа. Больше никогда играть в нее не будем». Он так внезапно отодвинулся от нее, что она пошатнулась.

«Но это было прекрасно», – произнесла она с легким смехом. «Исключительно приятно, – согласился он. – Но все уже забыто. Дойдешь одна домой». И он убежал.

Все существо Виллему переполнило только что проснувшееся чувство необыкновенного восторга.

– Вот новый след, – сказала Ирмелин, и Виллему, вернувшись к действительности, переключила свое внимание на поиск.

Далеко им идти не пришлось. Вскоре они нашли и второго. Он лежал на склоне горы. Лицо было смертельно бледным, зубы сжаты, а волосы от пота прилипли ко лбу.

– О, Боже мой, это Эльдар, – пробормотал Никлас. – Час от часу не легче!

– Ему хуже, чем нам, по лицу видно, – произнесла Виллему.

Этот человек был тем мальчиком из Свартскугена, которого они однажды много лет тому назад встретили на дороге близ Гростенсхольма. Им было известно, что он, и в особенности его сестра Гудрун, испытывали беспредельную ненависть к Людям Льда. Убитый был двоюродным братом их отца или что-то в этом роде. Родство на хуторе Черный лес было запутанным, и все представители этой семьи были агрессивны.

Виллему не видела Эльдара уже несколько лет, тем более так близко.

«А я такая худая», – неожиданно и смущенно подумала она.

Эльдар выглядел жилистым взрослым мужчиной, примерно двадцати пяти лет. Волосы пепельные, узкие серые глаза смотрят холодно. Во внешнем облике жителей Черного леса всегда было что-то дикое, и Эльдар не был исключением. В его глазах отражалась гипнотизирующая сила хищного животного, которая притягивала и очаровывала Виллему против ее желания. Выглядел он бесстыже хорошо, с ударением на слово бесстыже.

Эльдар, увидев их, попытался повернуться к ним спиной. На его диком лице отражалась неимоверная злость.

Кроткая Ирмелин сказала:

– Зачем вы это сделали? Мы могли вам и так помочь, стоило лишь попросить!

– Думаете, мы примем помощь от сатанинского отродья? – процедил он сквозь зубы.

– Для вас лучше украсть, – бросила ему в ответ Виллему.

– У нас все лежат и умирают, – в свою очередь прошипел он. – А вы прячете еду только для себя.

– Ошибаетесь, – резко возразил Никлас. – И ты это хорошо знаешь. Спроси любого на хуторе. Только вы, неисправимые упрямцы, отказываетесь принять то, что фактически принадлежит вам, ибо вы являетесь составной частью поместья Гростенсхольм.

Эльдар из-за сильной боли и утомления едва мог говорить, но глаза его пылали пламенем ненависти.