Зловещее наследство - Сандему Маргит

— А у меня мускулы, дедушка! Посмотри!

Малыш задрал тряпку на руке и с необыкновенной гордостью показал маленький, твердый шарик в верхней половине руки. Дедушка удивился этому.

Вдруг Маттиас посерьезнел.

— А Колгрим, дедушка! Что случилось с ним?

— Колгрим? Он чувствует себя хорошо.

Маттиас облегченно вздохнул.

— О, слава Богу, он дома? Я так волновался и беспокоился за него. Боялся, что он утонул. Он так и не увидел, как танцуют рыбы. Жаль.

— Утонул?

Даг услышал и эту историю. Его лицо становилось все более и более напряженным и серьезным.

Итак, все, чего боялись Ирья и Лив, Сесилия и даже Мета, оказалось правдой. Видимо, у женщин интуиция развита больше, чем у мужчин?

Колгрим…

Он причинил деду, который любил и старшего внука, огромную боль.

Даг думал переночевать в усадьбе пастора, но сейчас он не мог задерживаться и поспешил домой. Подумать только, приедет домой с Маттиасом! Да и суд уже завершен, нет причины оставаться здесь. Он усадил обоих мальчиков в свою карету и погнал прямо в Гростенсхольм. Кучер узнал Маттиаса и тайком вытирал слезы, таким волнующим представлялось все это для него. Есть, что рассказать жене. И всем другим. Он хотел быть первым, кто узнал о событии!

Когда они садились в прекрасную карету, Маттиас сказал:

— Мы тщательно помылись сами и выстирали одежду. Я не думаю, что на нас есть насекомые.

— Я вижу, что вы чистые, — согласился Даг. — Не думайте об этом.

— Скажи, — спросил Калеб, находясь уже в карете. — Можно ли что-либо предпринять против Хауберга? И Нермаркена?

— Будь уверен! Но я прежде всего хочу поднять всю проблему в целом, не работают ли дети в шахтах по всей стране. Верь, мне пока это неизвестно!

Калеб кивнул.

— Я часто думал о том, что если когда-нибудь выйду из шахты, сделаю все для улучшения условий труда детей. Но не могу ничего предпринять, безграмотен я.

— Этому можно помочь, — заметил Даг. — Думаю, что преступления против детей совершаются повсюду. Запомни, сначала надо разобраться, кто этим занимается! Моему внуку таких страданий второй раз переносить не придется!

— Но, дедушка, мы должны помочь Олавесу. Он спас мне жизнь.

— Да… я, я понял, — сказал Даг горько. — Только для того, чтобы отправить тебя в шахту, получив за это определенную мзду. Эту каналью, думаю, мы заставим плавать там, где ему положено. У тебя слишком теплое сердце, Маттиас.

На устах Калеба была улыбка, когда он смотрел на деда поверх головы мальчика. С последним ответом он был полностью согласен.

В Гростенсхольме Колгрим по-прежнему продолжал следить за Тарье. После той находки на чердаке, его словно подменили. Глаза пылали скрытым нетерпением. Настанет день, и Тарье воспользуется чем-нибудь из того большого клада, который, Колгрим уверен, существует.

Но ничего такого не происходило.

Тарье собрался уезжать. Колгрим потерял всякую надежду. В голову лезли всевозможные дикие мысли.

И вот — за четырнадцать дней до отъезда Дага в Рингерике — родилась идея, которая должна была появится еще много лет назад.

Он же — один из избранных рода Людей Льда. Но до сих пор не воспользовался вложенными в него талантами, за исключением ловкости и злости.

Помеченные проклятием — это ясновидцы. Они обладают искусством колдовства, властью над остальными, умеют читать мысли на расстоянии…

Колгрим пришел в ярость. Почему ему не передали такого таланта? Так думал он. Предпринимал ли он попытки найти сам клад? Нет, он даже не пытался. К сожалению, он сидел и ждал момента, когда все само выплывет наружу.

Его удивляло, что он сам ничего не может сделать!

«Я должен найти клад», — думал он.

Но как?

У него не было возможности с кем-нибудь посоветоваться. До момента, пока помеченные проклятием не научат друг друга. Но ни Колгрим, а до него и Тронд не владели ничем, что могло бы их привести к обладанию кладом. Тенгель покончил жизнь самоубийством, и поэтому Колгрим ничему не мог научиться.

«Если бы у меня хотя бы были колдовские средства, я с их помощью смог бы продвинуться к… К чему? К колдовским чарам?»

Нет, он понял, что мысли его пошли по кругу.

Но если я по настоящему подумаю, то, может, они сами придут ко мне.