Донос мертвеца - Прозоров Александр

— Стой, с-сука! — заорал Нислав, отвлекая внимание на себя.

Немец и вправду остановился, подождал, пока он подбежит поближе, и со всего замаха, из-за головы, рубанул длинным, почти метровым клинком. Милиционер вскинул бердыш, принимая удар на тыльную сторону лезвия — меч скользнул и уперся в проем между ним и древком.

— Что теперь? — двумя руками Нислав без труда отвел вражеский клинок в сторону, сделал шаг вперед, подныривая под руку, и со всей силы вогнал острие своей секиры немцу под мышку. Тот вскрикнул, но бывший милиционер добивался вовсе не этого, и продолжал со всей силы давить его вверх. Рыцарь, несмотря на боль, попытался ударить мечом его по спине — но сквозь «броник» это ощутилось просто как легкий шлепок.

— А вот так? — всадник наконец-то начал поддаваться, заваливаясь набок. Нислав торопливо обежал коня — увидел, как лежащий на спине рыцарь все еще пытается помахивать клинком, подступил к нему со стороны головы и несколькими хорошими ударами обуха расплющил шлем, превратив в бесформенное непотребство. Огляделся.

Дым над рекой рассеялся. У самого обоза двухметровый парень в кирасе, голова которого возвышалась над холкой гоня, удерживал правой рукой копье крестоносца и стальной окантовкой щита мерно бил всадника в живот, с каждым ударом приближая нагрудник кирасы к ее наспиннику. Рыцарь копья почему-то не бросал, и лишь вздрагивал после каждого удара. Чуть в стороне «торговец», пятясь, кое-как отмахивался саблей от напирающего крестоносца — но его соратник уже успел угодить топором по лошадиной морде, и итог схватки предсказать было совсем не трудно.

Еще дальше, под берегом, четверо одноклубников, прикрываясь щитами от мелькающего в воздухе меча, неуклонно смыкались вокруг немца в кирасе и железной шапке с высоким гребнем и широкими полями. Они уже пытались достать его ноги своими мечами — но на темных штанах пятна крови не различались.

Как-то вдруг получилось, что крестоносцев на всех оказалось мало — и он, справившись с одним, остался не у дел. Нислав, перехватив бердыш под ушицу, трусцой побежал вверх по течению — туда, где, разбившись на мелкие отряды, немцы все еще продолжали отбиваться от русской кованой конницы.

* * *

Уводя рать из-под удара, Зализа не то что пожертвовал иноземцами — опричник про них вовсе не вспомнил. Он просто свистнул Фене, давая знак, что пора пропускать крестоносцев. Пока промчатся мимо, пока остановятся, пока развернутся: перестроиться все равно не успеют. Он вскачь погнал бояр по наволоку, понимая, что рыцари все видят, все понимают, что они сейчас тоже начнут разворачиваться — но куда они успеют деть прячущуюся за спины бронированных монстров легкую конницу? Вот по ним-то, гарцующим позади, Зализа и стремился нанести первый удар.

Но — не получилось. Словно разгадав его план, идущие сбоку строя рыцари начали поворачивать на бояр, норовя врезаться отряду в бок. Волей-неволей опричнику пришлось разворачиваться навстречу.

— Все равно в лоб получается! — с досадой подумал он.

Хотя — здесь легкую ливонскую конницу прикрывала от кровожадной кованой рати только одна шеренга рыцарей, а отнюдь не четыре, как на острие «клина».

— Ур-ра-а-а-а! — грозно закричал Зализа, размахивая саблей: рогатина осталась где-то далеко позади, в теле одного из кнехтов. Со стороны обоза что-то оглушительно громыхнуло, но ни для него, ни для врага это не имело никакого значения.

Встречный рыцарь ничего не кричал — он просто направил копье ему в живот. Видать, опытный был, и знал, что русские умеют уворачиваться. Опричник, спасаясь от смертельного удара, резко качнулся набок, прикрываясь щитом, и поскольку до самого ливонца все равно не доставал, рубанул саблей по горлу коня. Почти в тот же миг противник своей широкой, увешанной металлическими бляшками грудью врезался в него — от удара перехватило дыхание, и Семен вылетел из седла.

Зализа пришел в себя от ожегшего лицо холода, приподнял голову: он лежал на животе, головой в снегу, а металлический лязг сечи слышался где-то в стороне. Разглядев саблю в нескольких шагах перед собой, опричник на четвереньках добежал до нее, сжал в руке и тут же почувствовал себя намного лучше. Он выпрямился во весь рост, расправил плечи, поморщился от боли: сильно саднило левое плечо. Но рука слушалась, и он уверенно пошел к гарцующим друг вокруг друга и размахивающим клинками всадникам. Шагов через десять наткнулся на воткнутую в снег рогатину, тут же спрятал саблю в ножны и схватился за нее — с таким оружием никакой рыцарь не страшен.