Рунная магия - Харрис Джоанн

Мэдди бросилась вперед. И очень вовремя. Существо тотчас принялось бороться. Хотя Мэдди его не видела, она совершенно определенно чувствовала, как оно вертится и брыкается в ее руках, стараясь укусить. Затем, поскольку девочка продолжала крепко держать его, существо в конце концов обмякло, тень слетела с него, и Мэдди ясно его увидела.

Оно — он — был немногим больше лиса, с ловкими ручками и опасными зубками. Большую часть тела покрывали доспехи — металлические бляшки, кожаные ремни, половинка кольчуги, для подгонки грубо обрезанная снизу. С коричневого длинноусого лица пронзительным, нечеловеческим золотом светились глаза.

Он дважды моргнул, глядя на Мэдди. Затем без всякого предупреждения пулей метнулся между ее ног.

Он мог даже спастись — он был быстр, как ласка, — но Мэдди это предвидела и пальцами послала вслед Иса, Ледяную, приморозив гоблина к месту.

Он рвался и извивался, но ступни его крепко сцепились с землей.

Гоблин выплюнул из-за заостренных зубов блуждающий огонек, но Мэдди по-прежнему его не отпускала.

Гоблин выругался на множестве языков, в том числе животных и фейри, и в заключение вылил ведро грязи на семью Мэдди — и ей пришлось признать, что по большей части его слова были правдой.

Наконец он перестал бороться и сердито уселся на пол.

— Ну и чего тебе надо? — спросил он.

— Как насчет… трех желаний? — с надеждой произнесла Мэдди.

— Забудь, — усмехнулся гоблин, — Что за историй ты наслушалась?

Мэдди была разочарована. Во многих сказках, которые она собирала последние несколько лет, кто-нибудь получал от фейри исполнение трех желаний, и ее довольно сильно расстроило, что это оказалось всего лишь выдумкой. И все же были другие истории, которые, по мнению девочки, могли содержать более практичные истины. Глаза Мэдди загорелись, когда она вспомнила то, что таилось в ее подсознании с тех пор, как она впервые услышала подозрительные звуки из-за бочки.

— Чего уж тут, можешь не спешить, — заметил гоблин, ковыряясь в зубах.

— Ш-ш-ш, — шикнула Мэдди. — Я думаю.

Гоблин зевнул. Он приобрел довольно нахальный вид, яркие золотые глаза светились лукавством.

— Не знаешь, что со мной делать, а? — спросил он. — Имей в виду, за меня отомстят, если я не вернусь домой.

— Отомстят? И кто же?

— Капитан, конечно, — ответил гоблин. — Боги, тебя что, в шкафу воспитали? А теперь ты меня отпустишь, хорошая девочка, и тогда никаких претензий, никто не зовет Капитана.

Мэдди улыбнулась, но промолчала.

— Кончай волынку, — продолжал гоблин. Похоже, ему стало не по себе. — Что толку держать меня тут? Все равно я ничего не могу тебе дать.

— Ну почему же, — возразила Мэдди, усевшись на пол и скрестив ноги. — Ты можешь назвать свое имя.

Гоблин молча уставился на нее широко распахнутыми глазами.

— «Кого назвал, того связал» — разве не так говорится в пословице?

Это была старая история, Одноглазый рассказал ее несколько лет назад, и Мэдди почти забыла ее в горячке момента. В начале первого года каждому существу, камню и растению дается тайное имя, которое подчиняет своего носителя воле любого, кому оно станет известно.

Мать Фригг знала истинные имена и использовала их, чтобы заставить все живое молить о возвращении ее мертвого сына. Но Локи, у которого было много имен, не был связан обещанием, и Бальдру Справедливому, богу Весны, пришлось остаться в Мире мертвых, царстве Хель, до Конца Света.

— Мое имя? — наконец переспросил гоблин.

Мэдди кивнула.

— Какое имя? Зови меня Опохмелиться-бы, или Кувшинчик-виски, или Пьяный-вдрабадан. Мне без разницы.

— Твое истинное имя, — уточнила Мэдди и снова нарисовала руны Наудр, Связующую, и Иса, чтобы укрепить лед.

Гоблин извивался, но вырваться не мог.

— Да на кой оно тебе вообще? — поинтересовался он. — И откуда ты, черт побери, столько об этом знаешь?

— Ну же, говори, — потребовала Мэдди.

— Ты никогда не сможешь произнести его, — юлил гоблин.

— Все равно скажи.

— Не скажу! Отпусти меня!

— Отпущу, — пообещала Мэдди, — как только ты мне его скажешь. А не то открою дверь погреба, и пусть солнце вершит свое черное дело.

Гоблин побледнел, ведь солнечный свет смертелен для доброго народца.

— Неужели вы это сделаете, госпожа? — заскулил он.