Зловещее наследство - Сандему Маргит

— Я тоже был на чердаке в Гростенсхольме, — мягко сказал Тарье. — Нашел то же, что и ты. Знаю и о месте, где Тенгель Злой зарыл котел. И не столь уж удивительно, что ты и Суль увидели Тенгеля! Он может сильно возмутиться, если кто-нибудь откопает клад. Он не желает, чтобы котел был найден и проклятие потеряло силу. Но посмотри, я не отмечен проклятием и не могу встретиться с ним. Я хочу выкопать это несчастье для того, чтобы в будущем в нашем роду царили мир и спокойствие.

— Нет! — прошипел Колгрим, и лицо его почти позеленело. — Ты не сделаешь этого! Мы же утратим силу и мощь!

— Упаси Боже, чтобы это довелось сделать вам, беднягам, отмеченным проклятием!

— Нам, избранным! — поправил Колгрим с достоинством.

— Хватит! Отдай мне мешок и идем домой!

— Клад мой! Ты никогда его не получишь! А я вызову Дьявола. Я не боюсь презренного призрака, я испугался только от неожиданности и поэтому побежал. Он ничего не сделает со мной. Я буду самым великим в мире.

— Колгрим, во имя Господа Бога.

— Не подходи, предупреждаю! Ты, желающий уничтожить нашу силу и могущество, что дал нам сам Сатана! Ты знаешь, что я могу летать? Я могу отделаться от тебя одним махом.

Он попытался спрыгнуть с обрыва.

Тарье схватил его за плечи. Три его спутника бросились на помощь.

Колгрим в отчаянии оглянулся, И, чтобы никто не успел догадаться о его намерении, выхватил нож и вонзил его в живот Тарье.

Тарье в ужасе посмотрел на него, потом согнулся, зажимая рану.

Спутники его, крича, бежали к нему, а Колгрим…

Колгрим, этот сумасшедший мальчишка, властитель мира, взглянул на них дикими глазами и побежал к краю скалы. Ликующе раскинул он руки, уверовав, что это крылья, способные вознести его высоко над землей. Поняв свою ошибку, он отчаянно замахал руками, но дно пропасти неумолимо двигалось ему навстречу. Оставшиеся наверху долго слышали детский испуганный крик, пока он не завершился ужасным глухим ударом.

Итак, предсказание Ханны исполнилось: линия Суль в роду закончилась. Ее единственный ребенок, Суннива, умерла четырнадцать лет тому назад. И здесь лежит ее единственный внук, погибший в возрасте четырнадцати лет.

Все прошло так, как сказала Ханна. Ветвь Суль кончилась тупиком.

Трое мужчин пытались удержать Тарье на ногах. Они чувствовали свою совершенную беспомощность.

— Положите его, — сказал Калеб, много раз наблюдавший, как Маттиас ухаживал за беднягой Кнутом. — Зажмите рану!

Напрасно он пытался остановить кровь, прибегая к различным приемам: сидел и длительное время сжимал рану, побледневший Тарье лежал тихо, напряженно дыша.

Борд жалобно причитал:

— О, нет, нет! Только не господин Тарье! Не он! Что будет с нами всеми в Гростенсхольме и в Липовой аллее?

Бергфинн снизу вверх посмотрел на остальных. В глазах беспомощность, мольба о спасении.

— Нет, нет! Только не господин Тарье! Во имя Бога, только не он! Он же самый лучший среди нас!

Они похоронили Колгрима в долине Людей Льда. Бессмысленно было пытаться нести сильно обезображенный труп домой через половину Норвегии.

И никто из них не обратил внимания, что вместе с Колгримом был погребен и напоминавший фигуру человека корень, который был у него на шее.

Волшебный корень, переходивший по наследству из поколения в поколение как минимум целых четыре столетия.

Приносил ли он своим владельцам счастье? Что случилось со всеми, кто умер давно, никто не знает. Но Ханна? Была ли она счастлива? Не ужасна ли, не жестока ли была ее смерть?

А Суль, следующий владелец? Талисман не защитил и ее. Так же, как и последнего своего владельца, Колгрима, который, даже не став взрослым, погиб столь внезапно.

Тенгель также владел талисманом. Принес ли он ему счастье? Он покончил с собой от горя.

Тарье тоже был его владельцем. Смог ли он предотвратить потерю любимой Корнелии? Мог ли помешать несчастью, случившемуся с ним сейчас?

Нет, погребение талисмана было наилучшим исходом. И, если он, как утверждала Суль, протестуя, вцепится своей когтистой лапой, от него уже не спасешься.

Спутники покидали долину Людей Льда.

Тарье, впавшего в глубокое забытье, положили на самодельные носилки. Боясь, что он перестанет дышать, они почти не осмеливались смотреть на него.