Профессия: ведьма - Громыко Ольга

– Не пропадать же добру… – вслух повторила я, макая букет в фонтан. – Как ты думаешь, они отойдут?

– Полевые цветы живучи.

Лён ушел. Ожидавшие – нет, из чего я заключила, что ждут именно меня. Мокрые цветы выглядели еще плачевнее, теперь ими не прельстилась бы даже умирающая от голода коза, не говоря уж о даме сердца. Встряхнув букет, я храбро пошла навстречу вампирам. Собравшиеся поздоровались и расступились, пропуская меня в Кринин дом. Но уже через несколько секунд робкий стук в дверь дал мне понять, что от вампиров так просто не отделаться.

У всех посетителей болели зубы. В большинстве своем здоровые, но реклама сделала свое дело. Я никому не отказала в помощи, денег не взяла, зато сняла пару слепков для курсовой работы и оставила на память вырванный клык с дуплом. Болезные вампиры страшно смущались, неохотно признаваясь, что решили прибегнуть к моим услугам только из-за отсутствия Травницы, которая вообще-то опытный, но, к сожалению, трудноуловимый специалист. Я все-таки посоветовала ее поймать. Магия магией, и травами все болезни не излечишь, но лучше применять комбинированное лечение. Кроме того, нельзя переносить врачебный опыт с одной расы на другую.

Цветы, кстати, отошли. В другой, лучший мир.

Глава 13

Этой ночью я узнала кое-что новенькое о физиологии вампиров. Ложились они очень поздно, часу во втором ночи, вставали в пять часов утра. Для сравнения – у селян людей день кончался вместе с заходом солнца (зимой и летом), а начинался, соответственно, на утренней зорьке. Вампиры тоже просыпались с петухами, но самое веселое начиналось поздним вечером, когда одну половину неба обсыпало частыми звездами, а под исподом второй догорали закатные облака. Ни о какой работе речи, естественно, не шло. Все хозяйственные хлопоты заканчивались в три часа пополудни. Взрослые собирались в группы, молодежь, напротив, разбивалась на парочки. Первые шли в Дом Совещаний или просто к кому-нибудь в гости обсудить текущие дела и (чего уж там греха таить) посплетничать, вторые загадочно шуршали в кустах цветущего жасмина. Дети безбоязненно играли на темных улицах, подростки вообще отправлялись в лес – играть в разбойников и, как ни странно, упырей. Ложась спать ближе к полуночи, я чувствовала себя страшной соней – на улицах продолжала кипеть жизнь! Но к двум часам ночи вампиры постепенно расползались (ужасно хочется сказать – разлетались) по домам. Моя хозяйка Крина, на цыпочках минуя сени, молча раздевалась и забиралась на печь, стараясь не шуметь. Я все равно просыпалась – я сплю очень чутко, а коль уж я проснулась, мне обязательно нужно выйти во двор и на пару минут уединиться в узкой дощатой будочке с маленьким ромбовидным окошком. Потом я сонно плелась назад, валилась на кровать и снова засыпала. Крина будила меня в десятом часу, когда завтрак уже стоял на столе.

Сегодня же я выяснила, что вампиры спят не только мало, но и крепко. Очень крепко… Меня разбудил волк, он запрыгнул в распахнутое окно, ловко поддел носом одеяло и разлегся у меня в ногах. Я оставила его нежиться, попросила только не распускать блох, а сама встала и пошла умываться. Птицы щебетали, безветренная прохлада предвещала жару, макушка солнышка давала ровный белый свет. Уж и не помню, что мне потребовалось от Крины, кажется, я уронила в тазик с водой полотенце, а пытаясь его высушить, напутала с заклинанием, и полотенце обуглилось. По улицам уже сновали вампиры, бодрые и целеустремленные, и я справедливо рассудила: минутой раньше – минутой позже, моей хозяйке все равно вставать.

Крина спала на боку, ко мне спиной. Я позвала ее, легонько потрясла за плечо, а она… тяжело обвалилась на спину, безжизненная, вялая, холодная. Губы посерели, в лице ни кровинки. Я торопливо проверила зрачки, они были расширены и не реагировали на свет. Передо мной лежал труп, причем труп свежий, не окоченевший и довольно приятно пахнущий цветочной настойкой. Я поискала пульс – сначала у себя (все время забываю, где он находится), потом у нее; не обнаружила его ни там, ни там. Впору кричать «караул», но тут Крина глубоко вздохнула, через силу разлепила веки и хрипло спросила:

– Что случилось?

– Полотенце… – пролепетала я, с трудом обретая дар речи. – Я… я его сожгла и утопила… То есть наоборот… Запасное бы.

Крина зевнула, протерла руками глаза.

– Конечно, деточка, возьми в комоде… третий ящик, под простынями…

– А… да-да. – Я отправилась за полотенцем, едва переставляя ноги от пережитого ужаса. На щеке застывала, стягивая кожу, серая мыльная пена. Когда я вернулась с пустым тазиком, Крина как ни в чем не бывало хлопотала у печи, бодрая и румяная. Я не стала ее ни о чем расспрашивать, только поинтересовалась, хорошо ли она спала.