Рассмешить богов - Панкеева Оксана Петровна

С Толика разговор плавно перешел на прочих родственников словоохотливого барда, и господин Гаврюша долго и влюбленно расхваливал дочурку Сонечку, красавицу, – умницу, доктора наук, примерную жену и мать трех очаровательных девочек. Видимо, в отличие от брата, она не унаследовала батюшкиных дурных наклонностей. Король был потрясен сообщением, что добродушная толстушка Софья Гавриловна изобрела тот самый лингводекодер, при помощи которого они в настоящий момент общаются. Можно сказать, его величество был сражен наповал. Но не настолько, чтобы забыть поинтересоваться принципом действия сего удивительного прибора. Как оказалось, принцип действия лингводекодера был основан на том самом феномене, который позволял переселенцам понимать коренных жителей с первого произнесенного слова, а объяснить подробнее Гаврюше не позволил недостаток образования.

Путешествие по генеалогическому древу отставного барда продолжилось восхвалением самого лучшего в мире зятя, который обожает дочурку Сонечку, как мало кто в наше время способен. А также примерный семьянин, блестящий врач, умнейший человек и выпить со стариком не отказывается… Словом, полный комплект всевозможных достоинств, где б себе взять такого золотого зятя, если вдруг боги вместо наследника подсунут дочерей.

И тут на самом интересном месте, когда любознательный король уже навострил уши и вознамерился поподробнее расспросить о шархийской родне бесценного зятя, антракт закончился и начался второй акт. Те же и Витька.

Пробудившийся гость предстал в дверях во всем великолепии похмельного синдрома, чем вызвал у короля нечто вроде умиления – так живо напоминал сей всклокоченный, мускулистый тип дорогого кузена Элмара утром после возлияний. На всякий случай король пожелал страдальцу доброго дня, хотя и не был уверен, что его поймут. Секундное удивление мелькнуло на непроспавшейся, конопатой физиономии вошедшего, затем он хлопнул себя по уху, тряхнул головой и заговорил по-ортански без всяких манипуляций с прибором.

– Ага, добрый день… а который час? – поинтересовался гость, по-детски протирая глаза огромным кулаком. – И где отец… этот… как же его, вот блин… а, Жан! Где он?

– Витя, четыре уже, с хвостиком, – отчитался хозяин. – А когда ушел твой приятель в сутане, я не помню, уже спал, наверно.

– Так он ушел? – возмутился Витька, пытаясь призвать к порядку торчащие во все стороны огненно-рыжие кудри. – Вот свинья! А ты что, разбудить меня не мог?

– Я думал, ты тоже ушел! А если бы и нет, сам знаешь, тебя будить – себе дороже.

Король отметил про себя, что с Элмаром этот Витя нашел бы общий язык с полуслова.

– Тебе попадет от начальства? – сочувственно поинтересовался хлебосольный хозяин, имеющий свойство сбиваться в счете своих пьяных гостей и забывать их в соседних комнатах.

– Да нет, Жан прикроет, – махнул рукой Витька. – Если он пошел домой, а не по бабам… Пойду умоюсь…

– Твои носки на туалетном бачке! – крикнул ему вслед Гаврюша, на что из коридора ворчливо откликнулись:

– Мои носки на мне!

– А чьи же это тогда? – задумался хозяин. – Неужели священник забыл?

– Кто этот господин? – полюбопытствовал король и получил исчерпывающий ответ:

– Это Витя Кангрем, сын моего друга Криса… – Бард кивнул на групповой портрет над монитором, и король тут же выделил из разношерстной команды досточтимого предка похмельного Вити, такого же рыжего и мордастого, только выглядел предок более одухотворенно – бард все-таки.

– Он тоже… артист? – поинтересовался король и получил в ответ странное объяснение, что артист из Витюши не получился, и сейчас он работает «в какой-то греческой лавочке». Вот уж работничек кому-то достался… Что такое «греческая лавочка», король не понял, но от души посочувствовал бедному лавочнику. Такого работника, который пьет и прогуливает, не грех и выгнать…

Выяснить подробнее, что собой представляет эта самая лавочка, король не успел. Процедура умывания у Витьки протекала столь стремительно, что в тот момент, когда его величество задал свой вопрос, «неполучившийся» бард уже стоял в дверях с бутылкой пива.

– А это еще кто? – произнес он, уставившись на короля, и тот понял, что вопросы закончились. И возможно, предстоит серия неприятных ответов.

Порой один взгляд может сказать о человеке больше, чем целое досье, собранное командой исполнительных агентов. Взгляд Витьки, тяжелый, подозрительный, не по-бардовски внимательный и оценивающий, в одно мгновение заставил короля подавиться очередным вопросом и всерьез обеспокоиться. Этот господин не имел ничего общего с наивным хозяином, из которого можно было без особых усилий трясти информацию, отделываясь ничего не значащими репликами. Этот видел все и делал выводы. Король сразу почувствовал, что одежда, в которую он был облачен, сшита лучшим портным из самых дорогих тканей, что общий вес видимого золота и драгоценностей на его августейшей персоне (не включая скрытых под одеждой амулетов) приближается к трети стоуна, что пистолет под камзолом невозможно скрыть от наметанного глаза… И что все это сейчас видят.