Смертный грех - Сандему Маргит

Он был совершенно цел! Абсолютно цел! На какой-то миг ей даже захотелось, чтобы у него что-то было не в порядке — возможно, так все было бы намного легче.

Как и у Урсулы, его кожа была смугловатой — фамильная черта. Грудь покрывали темные волосы, тело было худощавым, но мускулистым, хотя ноги уже похудели.

«Скоро они совсем захиреют, — озабоченно подумала Сесилия. — Ах, Александр, дорогой, дорогой Александр!»

Сесилия старалась не смотреть на него, обтирая его тело влажным куском материи. Он лежал, отвернувшись, тоже стараясь не смотреть на нее.

«Он мой муж, — думала она. — Я знаю его более пяти лет, мы женаты целый год. И все-таки я впервые вижу его тело, так мы стеснялись друг друга. Почему?»

Что же это был все-таки за брак?

Да, об этом стоило задуматься. И она была рада тому, что никто не мог бы ответить на этот вопрос.

А что думал по этому поводу Вильгельмсен? Несмотря ни на что, он оставался лояльным.

— Все, — сказала она Александру. — Теперь повернись!

Она сама помогла ему перевернуться, протерла его спину, стараясь не налить воды на постель.

— Шрам выглядит не очень хорошо, — сказала она.

— Да. Тарье вскрывал рану дважды, чтобы вытащить пулю. Но ему это не удалось.

— Она вошла глубоко?

— Не думаю. Он говорит, что прямо в позвоночник.

— Тебе больно?

— Совершенно не больно.

Она снова перевернула его, одела рубашку. — Ну, вот, все прекрасно, — сказала она с натянутой улыбкой. — Тебе нужно что-нибудь еще?

— Нет, все в порядке, спасибо, Сесилия, у тебя умелые руки.

— Хорошо снова быть дома, а?

— Я словно на небе! Чувствую себя с вами в полной безопасности. С тобой и с Вильгельмсеном.

— Твои слова радуют меня. Спокойной ночи, Александр! Габриэльсхус давно ждал тебя!

— Спасибо! Спокойной ночи, мой друг! Потушив свет, она вышла, унося миску с водой.

— Милостивый Боже, — прошептала Сесилия, закрывая за собой дверь. — Дай мне силы решиться на это! Ты знаешь, о чем я прошу! Решиться… Не ухаживать за ним, нет, ведь это для меня радость… Решиться…

10

На четвертую ночь она увидела, что в щель двери, ведущей в его комнату, пробивается свет.

Некоторое время она лежала, глядя на полоску света, потом встала и постучала в дверь.

— Входи, — послышался его низкий голос, коротко и не слишком любезно.

Она вошла, закрыв за собой крайне редко используемую дверь.

Александр лежал, как всегда, на спине, закрыв голову и лицо руками. Возле его постели горела свеча.

— Ты не можешь заснуть? — тихо спросила она, хотя их никто здесь не мог слышать.

— Нет. Не было необходимости вставать.

— Я тоже не спала.

Она села на стул.

Он невольно убрал с лица руки. В мерцании свечи его лицо казалось изможденным и усталым.

— Теперь зима, в доме прохладно, ты замерзнешь так, — сказал он.

Сесилия восприняла это как вызов.

— Можно мне немного погреться? Александр рассмеялся.

— Вряд ли это тебе повредит.

Она просунула ноги к нему под одеяло, коснувшись его ног.

«Какие они безжизненные и слабые», — подумала она. Она тоже легла на спину рядом с ним.

— Твоя кровать удобная и теплая.

— В самом деле? — улыбнулся он. — Мы никогда с тобой не лежали так.

— Никогда.

«И это не моя вина», — подумала она. Александр взял ее под одеялом за руку.

— Я так переживал за тебя. Я имею в виду ребенка. Ты тоже была опечалена?

Сесилия сжала его руку, чтобы он не убирал ее.

— И да, и нет. У меня уже начала появляться нежность к этому маленькому существу. Этот ребенок нуждался в моей заботе. И к тому же я дала бы тебе наследника, если бы это был мальчик.

«А это так и было», — подумал Александр.

— Я совершенно забыла о его подлинном отце, к которому относилась только как к знакомому. Но все-таки… Я не знаю, Александр. То, что ребенок не был твоим, могло бы вызвать массу проблем…

— Что ты имеешь в виду?

— Себя. Иногда у меня появлялись опасения, что ты будешь смотреть на этого ребенка как на подкидыша.

— Ничего подобного у меня и в мыслях не было.

— Но у меня всегда было такое чувство.

— Значит, ты считаешь, что то, что произошло, к лучшему?