Преисподняя - Сандему Маргит

— Я не хотел называть тебя нищенкой, — продолжал Якоб, — Я был усталым и раздраженным, у меня просто вырвалось это слово, понимаешь?

Мета кивнула, глубоко вздохнув.

— Ты заметила, Мета, — небрежно произнесла Суль, — каким красивым стал конь с букетом возле уха? Можешь поверить, ему это нравится!

На лице Меты появилась неуверенная, жалкая улыбка.

— Кстати, это очень красивый букет, Мета, в нем гак удачно сочетаются цвета: фиолетовый, розовый, желтый.

Суль подумала, что Мета наверняка когда-то училась искусству составлять букеты, чтобы торговать на дорогах.

Тропинка теперь была настолько широкой, что они могли ехать рядом.

Взглянув на Якоба, Суль продолжала:

— И теперь, понимаешь ли, Мета, теперь я поняла, что не хочу расставаться с тобой. Нам так тебя не хватало! И я подумала, не взять ли тебя с собой в Норвегию, к моей дорогой матушке? Что ты на это скажешь?

— О, фрекен! — восторженно произнесла Мета и обняла ее с такой силой, что у Суль перехватило дыхание.

— Ты знаешь, где находится Норвегия?

— Нет, — тихо ответила Мета. — Может быть, там, за лесом?

— Можно сказать и так. За морем, Мета! Нам предстоит плыть день и еще ночь.

— Ох, но это же опасно!

— Нисколько. Какой тролль доберется там до тебя?

— Великий Морской змей! Он переворачивает корабли!

— Но не тогда, когда я рядом с тобой, — успокоила ее Суль. — Но… Я понимаю. Ты хочешь остаться в Сконе…

Мета громко глотнула слюну, так что Суль не только услышала, но и почувствовала это.

— Нет, фрекен, я поеду с Вами!

Через некоторое время, уже успокоившись, Мета сказала:

— Спасибо, фрекен!

Все шло как и предполагала Суль: Йоргену трудно было покинуть крестьянский двор, вернее, хозяйскую дочь. Но теперь, когда он выздоровел и окреп, Якоб Скилле был беспощаден.

— Тебе нужно домой, к Оттилии, — сердито бормотал он.

— К какой Оттилии? Ах, да, к этой заносчивой ряженой кукле! Мне страшно даже подумать, что я вернусь к ней, я бы с удовольствием остался здесь!..

Они дали ему проститься с крестьянской девушкой и поехали дальше, на восток.

В Хельсингборге Якоб нашел корабль, отплывающий в Норвегию. Суль договорилась со шкипером, и ей с Метой дали отдельную каюту, где Якоб намеревался провести последнюю ночь.

— Вот это я называю точным расчетом, — с гордостью сказал он, — еще двое суток, и корабль бы ушел.

Но глаза его, смотрящие на Суль, были печальны и серьезны.

Сама же она была явно растеряна. Из головы у нее не выходила фантастическая встреча с Сатаной, и она чувствовала, что некоторое время должна побыть одна. Болтовня с друзьями стала раздражать ее, она не слушала, что ей говорят. Куда больше ее занимала тайна, которой она ни с кем не собиралась делиться. Ей необходимо было уйти куда-нибудь. Мета, гордившаяся тем, что ее взяли в Норвегию, спала так крепко, что Суль решила потихоньку исчезнуть.

Луна освещала крепостные сооружения Кернана, самой высокой башни Хельсингборга. Луна была уже не такой полной, как в прошлый четверг, но все же свет ее заливал церковь святой Марии и весь город. Суль знала, куда ей нужно. Она должна навестить свой мир. Якоб рассказывал ей о руинах старинных катакомб, где держали заключенных — там бродили по ночам духи несчастных. Но он точно не знал, где это находится.

Суль разузнала обо всем в небольшом трактире во время ужина — и направилась прямо туда, в сторону крайнего аванпоста крепости, мимо церкви святой Марии и мимо башни. Она даже не удосужилась посмотреть, не идет ли кто-нибудь за ней. Но за ней следили.

Суль торопливо шагала через город к древним руинам. Там она остановилась, стала присматриваться. Скоро это все исчезнет, — подумала она, — сравняется с землей, на этом месте вырастет трава, а потом здесь построят дома… несколько домов уже стоят здесь, а лет через сто никто даже не подумает, что под этими домами что-то есть…» Вход в катакомбы заслоняли вьющиеся растения. Суль протиснулась между стенами, заросшими мхом и травой. Она опустилась в проем, где, судя по всему, недавно играли дети: там лежала старая деревянная лошадка на палке.

Некоторое время Суль стояла, пытаясь сориентироваться, затем, не колеблясь, выбрала одно направление.

Ей приходилось перелезать через камни, вывалившиеся из стен, перешагивать через лужи, в которые собиралась дождевая вода, капая через дыры в потолке.