Крылья Феникса - Жданова Светлана

— А где Уголек?

— Обиделась. — Столкнувшись с возмущенным взглядом подруги, уже оценивший все прелести существования саламандры в нашем круге знакомств, я вспыхнула. — А чего она обзывается. Представляешь, назвала меня «тугодумной слепой курицей».

— А ты?

— Ну, а я ее «ящерицей безмозглой». И попросила не лезть в мои дела.

— Тогда пей холодный отвар.

— Разве ты сама не можешь подогреть воду? — приподнял бровь Элестс. Что у них у всех за привычка такая?

— Мне так быстро не восстановиться. — Вздохнув, я вырастила огненный стилет и помешала им варево на основе нескольких дюжин различных лекарственных растений. — Что? Это артефакт, он от меня почти не зависит.

— Ага! — с видом «я тот самый дурак» кивнул эльф.

В этот момент к нам подошел Дик:

— Девочки надеюсь этот… хм, ушастый, вас не обижал?

— Что ты, дружище, — хихикнула Катинка. — Вот сидим, делим, кому он кровать согревать нынче будет.

Хозяин таверны, прекрасно осведомленный о холодности воровки к мужчинам и о моей неприступности, хмыкнул.

— Может тогда развлечете гостей? Все только вас и ждут.

— Где моя лютня?

— У меня под стойкой, леди Лил. Подать?

Когда он отошел, я повернулась к подруге:

— Мы на сегодня ничего не готовили.

— Тогда будем действовать по заказу любезной публики, — подмигнула она.

Встав, я позволила Дику снять с меня теплый плащ, после отвара уже не нужный.

Вырвавшись наружу, две косички, сплетенные на висках, упали к груди. Остальные волосы изливались по спине до самой талии и лишь на кончике скреплялись красной лентой.

Кстати, здесь, в Табольске, у меня появилось новое пристрастие в одежде. Раньше мне было как-то все равно, во что я одета, но сейчас статус магианы и воровки требовал своего. Очень скоро я обнаружила — любая купленная мной рубашка имеет один недостаток — или тесна в груди, или широка в талии. Со временем этот вопрос решили небольшие кожаные корсеты, начинающиеся от бедра и заканчивающиеся под самой грудью, и широкие кушаки.

Сейчас на мне был именно такой, багрово-красный. Белая рубашка с воротничком-стоечкой и красной вышивкой, черные, шерстяные лосины и длинные сапоги все того же непревзойденного огненного цвета. Поверх этого безобразия я накинула шоколадный, длинный, как раз до колена жакет с коротенькими, одна четвертая, рукавами. Выглядела при том очень занятно.

Атаманшей.

Катинку же я заставила надеть все те же бриджи, золотистые сапожки на низком каблучке, белую рубашку и кушак. Как знала, что ей танцевать.

Взяв лютню, привычно села прямо на стойку. Немного побренчав, проверяя струны, я посмотрела на напарницу:

— С чего начнем?

Она пожала плечами.

— Что вы делаете?

— Зарабатываем, — кинула я насмешливый взгляд на эльфа. — Мы всегда выступаем здесь раз в неделю. Подожди. А еще лучше посмотри, Катинка здорово танцует. Может не так искусно, как эльфийки, но с куда большей душой.

А потом я коснулась струн и заговорила с ними, полностью отключаясь от этого мира. Перед моими глазами лишь играл разноцветный платок Катинки.

Вынырнула из этого только когда поняла, что танец закончен, а я вяло перебираю струны. При том упершись взглядом куда-то, как завороженная. Присмотревшись, я поняла что так манило мой взор — два вечно тлеющих уголька в камине. Вытянув руку, улыбнулась:

— Иди ко мне.

Саламандру не пришлось уговаривать. Видно, она тоже соскучилась, раз пришла послушать. Ящерка споро забралась ко мне на плечо и нежно ткнулась мордочкой в щеку.

— Я тоже, милая, — пробормотала я, зная, что она хочет сказать. По случаю же хорошего настроения я посмотрела в толпу с интересом, но не ажиотажем, как в первый раз разглядывающую мои нежности с огненной саламандрой. — Ну, что вам спеть?

— Грустную песню.

— Моей доче в прошлый раз понравилось твоя «Прости», — посмотрел на меня Дик, попутно протирая бокалы. — Все уши прожужжала. А я не слышал. Споешь?

— Для тебя — что ни попросишь.

Перебрав струны, я уселась поудобнее и, приготовившись, медленно запела. Слова и музыка вырывались откуда-то из самой груди, оттуда, где билось сердце.

• «У тебя лишь прошу —
• Ты забудь обо мне».
• Эти строки пишу,
• Я в коротком письме.
• Не дано мне простить
• Слов твоих острый лед.
• Но любовь не забыть —
• Мое сердце не врет.

• Ты прости меня любимый.
• Мне твоей, увы, не быть.
• Зря ты шепчешь мое имя.
• Нам ту ночь не возвратить.
• Ты прости, любимый!

Последний аккорд повис в полной тишине залы. Я вздохнула и смахнула набежавшую слезу.