Зловещее наследство - Сандему Маргит

— Мы недолго пробудем здесь, они ничего не заметят. Садись сзади меня!

С трудом взгромоздился Маттиас на лошадь, и Колгрим развернул ее.

Как все младшие братья, Маттиас обожал своего старшего брата. Он был для него героем, знавшим и умевшим все на свете. Такое поклонение Колгрим принимал с некоторой гордостью, но и с презрением.

Когда они ехали по лесу, Маттиас возбужденно заявил:

— Как интересно! Я сегодня ночью ни минуты не спал.

Отлично, подумал Колгрим с отвратительной улыбкой на устах.

— Я взял с собой бутерброды, — продолжал младший брат.

— Что ты сделал? — взорвался Колгрим, но, сдержав себя, продолжал более спокойным тоном. — Тебя кто-нибудь видел?

— Нет. Я проскочил незаметно в кухню, когда там никого не было.

— Хорошо! Возможно, мы проголодаемся.

Они молча продолжали путь через зеленые тени леса.

— Ты слышишь, как шумят кроны деревьев? — прошептал Маттиас. — Как печально это звучит! Точь-в-точь, как в церкви во время реквиема.

— Что такое реквием? — спросил Колгрим, не слишком знакомый с дебрями церковных ритуалов.

— Духовная месса.

«Подойдет», — подумал старший брат.

— Далеко, — спустя мгновение осторожно произнес Маттиас.

— Скоро приедем, — пообещал Колгрим. Спустя еще некоторое время младший брат произнес:

— Я не собираюсь жаловаться, но у меня спина немного заболела.

— Сейчас будем на месте, — ответил старший. Сердце его от возбуждения бешено заколотилось.

Они поехали по лесной дороге, такой же зеленой, как и весь окружающей ее лес, этим летом здесь проезжало мало народу. Если Маттиас и видел следы лошадиных копыт, которые шли сначала впереди, потом возвращались обратно, он не связывал их с поездкой Колгрима несколько дней тому назад. Время от времени они переезжали небольшие поляны, обрамленные зарослями лесной малины, а несколько раз миновали группы строений, выглядевших так, как будто их давно покинули жители.

Затем ландшафт стал более открытым. Гряды холмов сначала украсились дубами, а затем на смену им пришли осина и ольха.

Они подошли к берегу.

Колгрим направил лошадь по малозаметной тропинке, которая вывела их на пристань. Здесь он слез с лошади и помог спуститься с нее брату.

— О-о, — воскликнул Маттиас. — Это же море!

Далеко впереди среди гор солнечными зайчиками поблескивал открытый фьорд.

— Конечно, море, — подтвердил Колгрим. — Здесь и танцуют рыбы. Они большие и зовут их дельфинами. Иди, у меня здесь лодка!

— Лодка? — произнес Маттиас, широко раскрыв от удивления глаза.

Колгрим тем временем привязал лошадь к дереву.

— Конечно. Вон она стоит.

Колгрим подготовил все тщательно. Он знал, что этой небольшой плоскодонкой пользовались редко.

Они прыгнули на борт. Колгрим камнем сбил замок и стал грести веслами. Владелец лодки, кем бы он ни был, не мог видеть море, скрытое плотными зарослями ольхи.

Весла с веселым плеском погружались в воду. Маттиас лег на борт и следил за водоворотами, которые порождали лопасти весел.

Колгрим греб не спеша, он не хотел слишком удаляться от дороги, ведущей домой. Он, наоборот, делал вялые взмахи веслами, наводящие на сон, и маленький Маттиас вскоре съежился на корме. Веки становились все тяжелее и тяжелее.

— Отдыхай, — гипнотизируя, произнес старший брат, пристально глядя на Маттиаса, — плыть еще далеко. Я разбужу тебя.

Маттиас утомленно кивнул и улегся удобней.

Когда они добрались до мыса, где фьорд сливался с открытым морем, Колгрим осторожно положил весла в лодку и позволил плоскодонке мягко причалить к берегу. Затем, убедившись, что младший брат крепко спит, бросил весла в воду и проследил за тем, как они уплывали прочь. Беззвучно он поднялся на берег и сильно, но осторожно толкнул лодку в море.

Он учел и отлив. Довольный, он наблюдал, как плоскодонка неумолимо уходила в море.

В лодке не было заметно никаких движений.

Колгрим со всех ног бросился по берегу к пристани, где стояла лошадь.

Никто не поймет, почему он вдруг подумал: «Я не убил его. Я этого не сделал!»

Видимо, смутное воспоминание детства — о страшных рассказах Сесилии про Большого тролля, иначе говоря, про Дьявола, заставило Колгрима так «гуманно» рассчитаться с мешающим ему младшим братом.