Жнецы ветра - Пехов Алексей Юрьевич

– Ловква, – одобрил он мой выстрел. – Хорошая еда. Интересно, квак он сюда забрел?

– Жрать захочешь – и дальше пробежишь. Отсюда до степей два дня. Не такое уж большое расстояние. Особенно для того, у кого есть четыре ноги.

– Вот так, собака! – сказал Юми.

– Он говорить, что пора начинать вялить мясо. Зима скваоро.

Верно. Скоро дичь уйдет к югу, и даже несмотря на то, что мы въехали в гораздо более обжитые места, чем степи Унгавы, с едой могут возникнуть проблемы. Особенно когда в стране идет война.

Тушу взялся нести блазг. Ни я, ни Юми не возражали. Подхватив сайгурака, точно тот был пушинкой, Гбабак направился к месту стоянки. Мы последовали за ним.

Проклятые степи закончились совершенно неожиданно. Когда это произошло, Шен повеселел настолько, что даже перестал на какое-то время цапаться с Тиф. Теперь мы путешествовали по изрезанному неглубокими оврагами редколесью с множеством разжиревших от дождя ручьев и речушек. Дважды ночевали в маленьких деревнях. Обе оказались пусты.

Тракт тоже оставался пустым. Никто не спешил отправиться в путешествие из Альсгары или Гаш-шаку. Да и с северо-запада, от Лоска, желающих ехать в земли, находящиеся под контролем набаторцев, не находилось. Казалось, страна вымерла, словно ее выкосило чумой, и мы – единственные выжившие.

Вчера вечером Юми обнаружил в канаве двух мертвецов, уже истлевших и утыканных арбалетными болтами. Вейя проверил близлежащие окрестности, но, как я и предполагал, не встретил ни души.

– Что ты думаешь о войне? – спросил я у блазга после того, как тот переложил тушу сайгурака с плеча на плечо.

Глаза Гбабака закрыли полупрозрачные пленки:

– Хочешь услышать банальность? Война – это плохо. Но я любить драться. Я для этого расти.

– Думаешь, Болотный полк уже выступил?

– Нет. Квагда я уходить, многие квагеры оставаться дома. Другие быть в Кварунне. Их не таква много. Я буду драться. Но квагда приду ква своим. Квак говорить вы, люди, – один в поле не солдат.

– То есть ты идешь в Корунн для этого?

– Теперь да. Теперь мы уже не путешествовать, а идти к своим. Сражаться. Чему твой улыбаться?

– Ты сражаешься за чужую страну. Это достойно уважения.

– Вот так, собака!

– Это не таква, – подтвердил блазг. – Эта страна моя не меньше, чем твоя. Мы жить в одном доме. И защищать один дом. Даже Юми собраться на войну, хоть и не обязан.

– Вот так, собака!

– А твой будешь воевать? – перевел мне квагер.

– Как получится, – уклонился я от прямого ответа. – Война еще до нас не добралась. Мы опережаем ее. И, возможно, не встретим врагов до самого Корунна. Набаторцев интересует Лестница Висельника.

– Еще месяц, и они стоять до кванца зимы. Перевалы быть в снегу. Война продолжится весной. Потому они займутся югом. Война придет. От нее не убежать.

– Тоже верно.

Фургон стоял там же, где мы его оставили. Рона скучала на козлах. Услышав, как мы продираемся через кусты, она вскочила, но, увидев нас, успокоилась и села на место.

С тех пор как Шен, под руководством Тиф, начал лечить Ходящую, той с каждым днем становилось лучше. Вначале она перестала кричать по ночам. Затем плакать. Худо-бедно стала общаться, хотя и продолжала сторониться Проклятой. Иногда девчонка впадала в ступор, замирала на полуслове или, не закончив фразу, засыпала.

Как-то незаметно для меня Целитель стал ее лучшим другом. Все недоверие Роны к нему исчезло. Но я, как личность подозрительная и гадкая, не сомневался, что Ходящая не забывает – перед ней человек с темной «искрой». Какие она по этому поводу сделала выводы и куда рано или поздно это заведет малыша – я не знал.

Я кивнул девчонке. Она приветливо улыбнулась в ответ. Ходящая часто улыбалась, когда мы встречались взглядами. Меня немного смущало такое дружелюбие. Так что на этот раз я не утерпел и спросил:

– Что со мной не так?

– Прости? – не поняла Рона и нахмурила тонкие брови.

– Когда бы я ни посмотрел на тебя, у меня всегда возникает впечатление, будто ты рада меня видеть.

Она нахмурилась еще больше:

– Тебе не приходило в голову, что так и есть? Тебе это не нравится?

– Удивляет, – не стал врать я.

– Благодаря твоей помощи я жива.

– По-моему, как раз наоборот, – хмыкнул я, снимая тетиву с лука. – Если бы не ты, Кира убила бы меня.

Девушка поежилась, словно на нее подуло ледяным ветром:

– Это так. Но потом ты не бросил меня, взял с собой.

Я тут же ощутил себя большой сволочью, так как у меня не раз возникала гадкая мыслишка оставить их всех и продолжить дорогу в одиночку.