Дикий Талант - Обедин Виталий

Старик принял глиняную кружку — с достоинством, чопорно, как переодетый епископ. Девушка задержалась у лестницы. В ее глазах была тревога.

— Попробуй, как винцо? — Хриплый улыбался. Старик пригубил. Покатал на языке, презрительно сплюнул.

— Моча больного зомби, — сказал он.

Разговоры вдруг прекратились. Наемники замолчали, пораженные. Нахмуренные брови, ладони на рукоятях ножей и шпаг. Старик, не торопясь, в полной тишине поднес кружку ко рту, начал пить. Допил. Крякнул. Обвел взглядом наемников… протянул кружку хриплому.

— Еще, — велел старик.

Хриплый заржал так, что на глазах у него выступили слезы.

— Ну, папаша! Ну, молодец! Садись-ка сюда, на лучшее место. Эй вы, сдвиньте задницы — у нас гости!

— Марта, — старик повернулся к девушке, — подойди и ничего не бойся.

Та приблизилась, неуверенно улыбнулась наемникам. Хорошенькая — если поярче ее накрасить и забыть про ожог. Старик посадил спутницу рядом, придвинул ей свою кружку.

— Чрево мессии! — Хриплоголосый присвистнул. Кажется, он только сейчас рассмотрел Марту как следует. — Папаша, да у тебя дочка — красотка, каких поискать! Не стыдно и за князя выдать… Да что там князь? За короля выдай! Слышь, папаша? Станешь королевским тестем, будешь как сыр в масле кататься…

— Уговорил, — сказал старик.

Новый взрыв хохота. Солдаты веселились как дети.

— Тогда и про меня не забудь. Ведь кто тебя надоумил?

— Не забуду.

— Ты, главное, папаша, скажи королю: Кловис меня надоумил. Возьми, ваше величество, Кловиса в советники! Скажешь?

— Уж он насоветует! — хмыкнули в толпе.

— Скажу, — пообещал старик. — Вот как подрастет король, так и скажу.

Пауза. Потом до наемников дошло. — Так ты, папаша, к Джордану Урскому намылился? Вот молодец!

Хриплый смеялся громче всех.

— Уел, папаша, уел! Возьмешь в ученики? Твоим языком бриться можно!

Солдаты загалдели. Король Ура и его регент, прозванный Хорьком, — прекрасные мишени для острот. Особенно с тех пор, как Хорек короля решил женить, подыскивая, словно назло, принцесс постарше и подороднее. Последней претендентке было двадцать восемь, что ли? Не помню. Размерами как пивная бочка. Бедный Джордан! В Уре открыто смеяться над ним как-то остерегались (ну еще бы!), а весь Фронтир надорвал животы.

— Королю пока еще нянька требуется, а не жена! — заявил хриплый. — И чтоб у няньки той сиськи побольше были.

— Да ты бы сам от такой не отказался! — поддел его наемник в грязной рубахе. Под мышками у него почернело от пота; кружева обвисли, как паруса в штиль.

Хриплый лихо подкрутил ус.

— А что? Я еще в соку! Смотри, старик, уведу у тебя дочку!

— Ппробуй, — насмешливо сказала одна из наемниц. Она была в мужском камзоле и говорила с жестким гортанным акцентом — уроженка пограничных княжеств, не иначе. — Папаша тебя живо на свой вертел наденет — как поросенка!

— Надену, — пообещал старик серьезно, положив ладонь на гарду.

Вокруг захохотали.

— А я что? Я ничего! — Хриплый развел руками. — Рапирка у тебя, папаша, знатная — что есть, то есть. Куда путь держишь?

— За длинными деньгами.

— Так ты солдат, папаша? — Старик кивнул. Хриплый встал. Поднял палец, оглядел наемников. — Вот! Я же говорил! Солдат солдата всегда видит!

Смех.

«Со всем подобающим почтением, Генри Уильямс, граф Тассел».

Я поставил точку и сложил письмо. Разогрел над свечой брусочек грубого, похожего на запекшуюся кровь, дешевого красного сургуча — иного у трактирщика не нашлось. Приложил сургуч к бумаге, вдавил в бурую массу кольцо с печаткой. Монограмма «КМ» в окружении девиза на древнем языке: «Тауггиа хта-с-хдонсу уурк бхалам кордсу». Что означает: «Окруженный океаном не утонет, пока не впустит его в свое сердце».

Рекомендательное письмо для Гилберта готово.

А потом я снова посмотрел на старика… на дворянина… на девушку…

Камень-Сердце! Сейчас что-то будет.

— Д-дакота! — позвал я. Голос сел, мне пришлось прокашляться и повторить: — Д-дакота!

Спина «телохранителя», сидевшего среди наемников, дрогнула. Кажется, Дакота не расслышал мой окрик, зато почувствовал взгляд. Запомнить на будущее — хорошее чутье. В придачу к силе, наглости и сообразительности. Да уж, со «слугой» мне повезло. Не знаю, как отделаться.

— Милорд. — Дакота подошел к столу. В это обращение он вложил столько издевки, что я поморщился. Может, лучше было остаться «мессиром заикой»?