Корпорация Деда Мороза - Бербеницкая Анна

— Конечно, неправильную. Что это за профессия такая «путешественница»? Ладно бы, работала в National Geographic и писала интересные вдумчивые статьи о тех местах, что видела. Или научную работу вела. А то возит стайки туристов по отелям, чем же тут гордиться? Ни семьи, ни дома. Все принца ищет да не может найти, столько хороших парней упустила. А сколько раз я предлагала разменять нашу квартиру и купить тебе жилье? И нет бы, какие вдумчивые аргументы привела! А то: «Не уверена, что хочу жить в Москве». А где ты хочешь жить и когда наконец уверишься?

— Вот все, что ты сейчас говоришь, — перебила Влада, — все, что я слышу с юности, на самом деле так важно, мам? Я правда так сильно отличаюсь от других?

— Неужели сама не видишь? Юля Иванова, например, защитила кандидатскую диссертацию, я встретила ее маму в булочной и услышала новость. А соседка, Катя Долгозерова, третьего ребенка родила! Дом — полная чаша, муж такой молодец! Твоя одноклассница Женя Епифанцева возглавила профсоюз молодых докторов, и это помимо основной работы в поликлинике. Все дети моих подруг при деле — или профессии имеют, или семьи. Или серьезное, нужное увлечение. А чем увлекаешься ты? Перечитываешь тома братьев Гримм? Ты общаешься с кем-нибудь? Ходишь куда-нибудь? Или все так же сидишь дома вечерами, не интересуясь реальной жизнью? Влада, тебе двадцать шесть в этом году стукнет! Не пора ли вынырнуть из своих сказок в реальную жизнь? Впрочем, зачем я это снова повторяю, ты и так все знаешь.

— Да ладно, все как у всех. Отцы и дети. — Влада не обижалась. Она давно привыкла. Только вот если еще вчера могла смело возразить маме, то после разговора со Снежанной вдруг стало нечем крыть.

Казалось, она ведет нормальную жизнь и все хорошо. Неплохая работа, интересное хобби, кому какая разница, что читает перед сном? Это личное дело каждого. И вдруг получается, что надо было давно задуматься и понять, что это неспроста. Поверить, что вся ее с таким трудом отлаженная жизнь — иллюзия и сама Влада не один год прячет голову в песок и не замечает очевидного. Как же сложно осознать такое!

— Не знаю, почему ты вдруг решила поднять эту нелегкую тему, — подала голос мама, — наверное, есть на то причины. Может быть, взрослеешь наконец, или это такой запоздалый переходный возраст? Но хочу сказать одно: то, что я никогда не понимала тебя, не мешало любить. А это главное. Я родила тебя поздно, когда уже и не надеялась иметь детей. Да и врачи в один голос твердили, что не выношу. И когда ты появилась на свет, я была уверена, как и любая сумасшедшая мамашка, что моего ребенка ждет необыкновенная судьба. Но все, что тебя интересовало с детства, — читать книги, не выходя из комнаты. Ни подруги, ни кружки и секции, ни учеба, по большому счету. Ну какой матери такое понравится? Ты уж не сердись на меня сильно. Я ведь давно стараюсь не вмешиваться в твою жизнь, правда?

— Правда, — через силу улыбнулась Влада, чувствуя, что глаза наполнились влагой. — Я тоже люблю тебя, мама. Пойдем спать, что-то нет сил, почти два часа ночи.

Ирина Викторовна кивнула, подсказала, где взять свежее постельное белье, и принялась убирать со стола, выпроводив дочь с кухни. А Влада зашла в свою спальню и рухнула на диван. Мама ничего не меняла в комнате, и все вещи лежали на местах, там же, где обычно. Пожилой одинокой женщине за глаза хватало двух оставшихся комнат, гостиной и спальни, и владения дочери оставались нетронутыми.

На письменном столе под стеклом лежали школьные фотографии и засушенные листья, которые Влада любила собирать осенью в парке. На столе стоял старенький, но еще рабочий стационарный компьютер с модемом, а по соседству — школьная подставка для книг, стакан с ручками и карандашами и настольная лампа из «Икеи», купленная Владой. На стенах — стройные ряды книжных полок, на которых не было ни сантиметра свободного места. Каждый раз, приезжая домой, она доставала книги, протирала пыль и ставила на место.

В небольшом шкафу для одежды висели на плечиках майки, брюки, кофты и даже зимняя и демисезонная куртки, Ирина Викторовна категорически отказывалась выбрасывать их. Она привыкла всегда и на всем экономить и не верила, что современные девушки могут запросто относить платье один сезон и выкинуть, купив два других. Давно можно было выбросить эту старую мебель и продавленный диван, переклеить обои, заменить выцветший линолеум и вдохнуть в квартиру новую жизнь. Но все, на что согласилась мама, это вставить пластиковые окна. Единственные подарки, которые Ирина Викторовна принимала с удовольствием, — современная кухонная утварь. Пароварка, соковыжималка, блендер, йогуртница, набор дорогих кастрюль и кофе-машина нашли свое место на маленькой кухоньке и никогда не стояли без дела. И однажды Влада почувствовала, как рада, что интерьер маминой квартиры не меняется, что ее собственная комната живет как будто в прошлом, застряв в ушедшем веке. Как легко ей дышится в обстановке детства, среди родных вещей и запахов. Как будто переносишься на машине времени в школьные годы.