Крылья черного ворона - Сандему Маргит

— Значит, вы все-таки пошли на кладбище? Даже после моего предупреждения?

— Хейке настоял на этом.

Держать в одной руке подсвечник, а другой пытаться прижать к себе как можно теснее девушку было делом сложным, Петер это понял. Но если человеку чего-то очень хочется, он добивается невероятного.

— И что интересного вы нашли на кладбище?

— Ничего! Абсолютно ничего. Я не имею понятия, что Хейке собирался там найти.

— А души усопших не преследовали вас?

— Нет. Но лес был просто омерзительным. Хейке пришлось петь колдовские заклинания, чтобы разрубить корни.

Никола тут же остановилась. Она побледнела, и в лунном свете, пробивающемся в окна галереи, ее лицо казалось совершенно белым.

— Колдовские заклинания? Не думаешь ли ты, что он колдун?

— В этом нет никакого сомнения.

Она пошла дальше.

— Да, внешне он похож на колдуна. Тогда хорошо, что ты запер его! С такими безбожниками мне не хочется иметь дело, они ведь приносят людям зло! А вот и твоя комната, здесь моя тетя до тебя не доберется. Ты не мог бы подождать здесь до моего прихода?

— Да, здесь просто чудесно, — кривя душой, произнес Петер, поскольку большой гобелен с изображением кровавых сцен охоты произвел на него удручающее впечатление, особенно в мерцающем свете свечей: эти изображения казались живыми.

Подойдя к постели, он коснулся рукой темных, резных столбов.

— Солидная кровать! — сказал он.

— Да, когда-то она предназначалась для первой брачной ночи, — равнодушно произнесла она, — но ее так и не пришлось использовать.

Свадебное ложе Ансиолы!

— Но не слишком ли рискованно ложиться в нее теперь? — неожиданно вырвалось у Петера. Она засмеялась.

— Рискованно? В каком смысле? Ты полагаешь, что это наведет нас с тобой на мысль о… Нет, в таком случае, ты неправильно понял меня! Лечь в постель с мужчиной — это для меня великое таинство.

— Нет, конечно, я не это имел в виду. Я сам не знаю, что я имел в виду…

Но на постель он смотрел неуверенно. Свадебное ложе княгини, которым она никогда не воспользовалась!

Он бы предпочел более приятное место для сна. Никола заметила его неуверенность.

— С тех самых пор здесь спали многие поколения мужчин! Подожди меня здесь, я обойду крепость. Я не успокоюсь, пока не узнаю, чем занята тетя Феодора.

Петер взял ее хорошенькое личико в свои ладони.

— Ты в самом деле беспокоишься за нее? — удивленно произнес он.

— Да. До этого она никогда так долго не отсутствовала. Я знаю, она задумала что-нибудь дьявольское! В таких случаях она имеет обыкновение запираться в своей потайной комнате — и ничего хорошего это не обещает!

В потайной комнате? Петер сразу подумал о комнате с резной дверью, куда не провели во время осмотра ни его, ни Хейке.

— Приходи поскорее, — сказал он, когда она направилась к выходу. И тут же он почувствовал себя крайне испуганным в этой красивой комнате.

Ему стало холодно и тоскливо. И, если слух его не обманывал, он слышал тот характерный звук, который он недавно слышал в другом месте. Таинственное шуршание, потрескивание, скрип.

Да, он вспомнил, где он слышал эти звуки, и рассмеялся. Это были шорохи корней на кладбище, извивающихся среди опавшей листвы, когда Хейке разрубал их. К крепости это не имело никакого отношения.

Он растерянно стоял посреди комнаты, толком не зная, чего от него ожидают. Лечь ли ему спать или бодрствовать? Он повернулся спиной к гобелену, эти картины казались ему слишком мрачными. Что за вкусы были в те времена у людей!

Но от этого ему лучше не стало. Петер любил животных и не хотел видеть их страдания. Он проклинал этот гобелен, так возмущавший его, когда он ожидал Николу, свою невесту…

Нет, в этой комнате была какая-то жуткая атмосфера! Но он так страстно желал ее, он готов был преодолеть любые трудности, лишь бы она решила провести с ним ночь. А она собиралась это сделать!

Он трепетал и дрожал при одной только мысли о ее приходе.

И вот она пришла.

Петер не мог оторвать глаз от чудесного виденья. Она была почти раздета — в ночной рубашке, настолько красивой, что у него слезы выступили на глазах. С глубоким вырезом, отделанным кружевами, из тончайшего шелка, обрисовывающего контуры ее тела.

«Моя невеста, — с восхищением думал он. — Моя собственная невеста! Мне нужна она и только она!»