Зловещее наследство - Сандему Маргит

Пока Маттиас под ритмичный и приглушенный звон бубенцов ехал в санях, он думал о встрече с Калебом. Эта встреча потрясла его.

Калеб стал взрослым, ему уже исполнилось двадцать семь лет. И в нем ничего не осталось от прежнего идеалиста. Маттиаса встретил твердый и ожесточенный человек.

Поработав несколько лет писарем в Лагтинге, Калеб решил попытаться стать самостоятельным, осуществить мечту своей юности. Судьи, едва замечавшие своего писаря, не противились его уходу.

После этого Калеб действительно делал все для освобождения детей с работ, которые были вредны для них. Но всюду он встречал сопротивление. Никто не хотел его слушать, так как люди, обладавшие властью, часто сами использовали детский труд. Выступая против жестоких работодателей, он обретал врагов.

Если бы был жив помощник судьи Даг Мейден!

Была у Калеба и другая мечта, осуществление которой он постоянно откладывал. Еще мальчиком в шахте и после нее он мечтал о том, что встретит хорошую простую, привязанную к земле девушку, на которой женится. Но женщины, с которыми ему приходилось сталкиваться в попытках помочь несчастным детям бедных кварталов, были не таковы, чтобы на них жениться. Калеб далеко обходил их. Разочаровавшись, он создал для себя искаженный образ молодых девушек, не отвечавший его мечтам. Абсолютно!

Конечно, ему удалось спасти несколько детей от рабства. Но для чего? Они теперь бродили по улице без дела, просили милостыню или воровали.

В конце концов все накопленные деньги кончились, а сам он почувствовал себя таким разбитым, что у него возникла потребность снова встретиться с теми людьми, которые его понимали. Он написал Лив, всегда остававшейся его другом, и попросил разрешения приехать повидаться. Она тут же ответила согласием. В Гростенсхольме Калеб буквально свалился от усталости. В первые дни Лив дала ему возможность отдохнуть, и он лишь сидел на стуле.

Он был сильно огорчен тем, что не оправдал их доверие.

— Послушай, — сказала Лив. — Мой муж, Даг, которым ты так восхищался, в молодости так же, как и ты, сражался с ветряными мельницами. Он пытался улучшить условия труда рабочих лесопилок, а добился лишь настоящей бури возмущения. Вынужден был сдаться, ибо был молод и неопытен. Так что не только тебе не повезло.

Калеб промолчал. Он только кивнул головой в знак благодарности. Он стал очень сильным с крупным, почти совершенно чистым лицом под светлыми волосами. В глазах как и раньше был тот же голубой блеск, но их них исчез энтузиазм, искра жизни и желание трудиться. Сейчас они стали узкими щелочками. Каждый будет несчастлив, если ему придется все время сталкиваться с сопротивлением.

Таким был Калеб, когда Маттиас вернулся домой. Молодому врачу было больно, что его друг стал циничным и потерял веру в людей.

Маттиас приехал к старику и, осмотрев, дал ему укрепляющее лекарство. Большого он сделать не мог; старое тело полностью износилось.

Старик хотел что-то сказать.

— Дорогой мой мальчик, — произнес он дрожащим голосом. — Ты, у которого такие добрые глаза, не сможешь ли сделать что-нибудь для моей внучки?

Голос Маттиаса всегда звучал по-дружески участливо, словно молодой врач был полон скрытой радости жизни и любви ко всему живому и к самому бытию.

— А что случилось?

— Маленькая Эли… Она работает у хозяйки Нюгорд. И я думаю, что у нее не все хорошо. Она выглядит такой худой и бледной. А уже несколько дней она не навещала меня. Хотя обычно забегала ко мне узнать о здоровье.

— Я по дороге домой заеду туда.

— Да благословит тебя Бог, — с облегчением произнес старик.

Маттиас знал хозяйку Нюгорд со времен своего детства. Невероятно жадная женщина, которая тащит себе все, что увидит и ни шиллинга не платит за любую вещь. Живет за счет других людей, с которыми ей доводится сталкиваться. Маттиас тоже сомневался, что маленькой неизвестной ему Эли живется хорошо в этом хозяйстве. Его опасения были не напрасны. Но, чтобы так плохо…

Хозяйка овдовела, ее дочери ушли от нее. В доме Маттиас услышал слабый стон, шедший от кровати. А ведь когда входил во двор, он видел женский силуэт в окне!

— Ох, ох, — раздавались стоны, — о, я несчастная женщина!

Он подошел к кровати, где лежала хозяйка Нюгорд, выглядевшая почти умирающей. Однако под одеялом ясно обозначались носки ботинок.