Таня Гроттер и перстень с жемчужиной - Емец Дмитрий

– Улыбайся, Гунечка! Улыбайся и будь проще! У тебя отличная доброжелательная улыбка времен раннего неолита! – посоветовала ему Склеппи.

Гуня невнятно прорычал, что у него своих вещей одни носки и что в другой раз он столько барахла не попрет.

– Хорошо, Гломов!.. В следующий раз мы оставим твои носки дома! Ты рад? – спросила Гробыня, поощрительно целуя его в нос. Гуня оттаял.

Гробыня продолжала со всеми прощаться. Она делала это неторопливо и вкусно. Обнялась с Риткой Шито-Крыто, Дусей Пупсиковой и даже с Веркой Попугаевой, хотя, обнимая Верку, и скорчила незаметно рожу.

В другой части площадки безраздельно царил Ягун. Он, как и Таня, оставался в Тибидохсе и никуда не собирался. Правда, пылесос он все равно захватил, чтобы проводить бывших однокурсников до Гардарики.

– Прости-прощай! Залетай на чай! – сказал он Жикину, попавшемуся на его пути.

– Я не люблю слова «прощай»! Я люблю «до свидания»! Мы еще увидимся, обязательно! Пока, девочки! – с роковым видом уронил Жора Жикин.

Второкурсницы зарыдали. Две девушки упали в обморок и очнулись, лишь когда к их ноздрям поднесли нашатырь. Баб-Ягун похлопал Жикина по плечу.

– «До свидания» – это хорошо. Ты у нас давний свиданоман. Слушай, Жорик, между нами! У тебя есть какая-нибудь возрастная планка, ниже которой ты на свидания не ходишь? Ну там двенадцать лет или десять?! – шепнул он.

Жикин вспыхнул.

– Я тебя презираю, ничтожный шут! Умоляю больше ко мне не обращаться! – произнес он отчетливо.

– Так и быть, Жика! Я рассмотрю твою просьбу, раз ты так уж умоляешь! – сказал Ягун и, утратив к Жоре интерес, отправился к Горьянову. Подробностей их расставания история не сохранила.

Бейбарсов, стоя рядом с Зализиной, нет-нет, а беспокойно посматривал в Танину сторону. Лизон тихо психовала и раз семь уже успела громко произнести:

– Ну так что? Мы полетим куда-нибудь или как?

Разумеется, ей никто не отвечал. «Ничего, ничего… – думала Зализина, – мы улетим, и он ее забудет! Я его заставлю! Он моя собственность!»

Таня же не вспоминала о Глебе. Для нее существовал лишь Ванька, отважно защитивший всех от Лигула. Сейчас этот долговязый, растерянный и бесконечно упрямый балбес вновь улетит в глухой лес и засядет там в своей избенке. И она ничего – совсем ничего – не сможет сделать с его сумасшедшим упрямством! Может, правда, все бросить и прилететь к нему?

Тане казалось, что две равновеликие силы разрывают ее душу на части. Одна ее часть хотела полететь с Ванькой. Другая настойчиво повторяла, что ее место здесь, в Тибидохсе, и что если они с Ванькой любят друг друга, разлуку – пусть даже она будет длиться полгода или год – прекрасно можно перенести. Разлука страшна лишь слабым сердцам. Сильные сердца она только закаляет.

– Э! Ну дела! Кто ж так прощается? Стоят и молчат, как два великих молчальника! Кого хороним? – спросил Ягун, обнаруживаясь вдруг с ними рядом.

Ни Ванька, ни Таня ему не ответили.

– Танька да Ванька! Ванька да Танька! Битва великих упрямцев? Самосовершенствоваться, самосовершенствоваться и еще раз самосовершенствоваться, как завещал великий Я? Великий Я – это я, Ягун. Будьте проще, ребята! – бойко продолжал играющий комментатор.

И снова – ни слова в ответ. Убедившись, что здесь явно не до него, умный Ягун не стал приставать и пронесся дальше. Откровенно говоря, он не понимал, с какой целью эта парочка планомерно усложняет себе жизнь? Ну хочется людям страдать, пускай страдают, хотя досадно, конечно.

– Ты прилетишь ко мне? – спросил вдруг Ванька. Он долго набирался отваги, чтобы задать этот вопрос.

– Да, – кивнула Таня.

– Когда?

Таня ободряюще улыбнулась.

– Не спрашивай! Есть вопросы, ответы на которые не нужны… – сказала она.

– Ну вот и пора! Кто знает… возможно, еще когда-нибудь!.. – бодро и громко произнес академик Сарданапал.

Он поднял руку с кольцом и дал сигнал к отлету. Две зеленые искры, взмывшие ввысь до самой Грааль Гардарики и долго не погасавшие…

Хор привидений затянул прощальную песнь. Заглушая его, циклопы ударяли в тарелки и барабаны.

Книги имеют свою судьбу в зависимости от головы читателей (лат.).

Плутарх. Избранные жизнеописания. М., 1990. – С. 439.

Подробнее об эйдосах читайте в книге Д. Емца «Мефодий Буслаев. Маг полуночи».