Первый день весны - Панкеева Оксана Петровна

– Не совсем, – признался Кантор, присаживаясь к столу. – Но кое-что я тебе должен рассказать… Ты сам поймешь, почему.

– Чего я пока не могу понять, так это почему кое-что, а не все? – вздохнул Амарго, грустно посмотрев на него. – По-моему, мы с тобой достаточно близкие друзья, чтобы ты мог поделиться со мной своими проблемами, не скрывая ничего. С каких пор у тебя появились от меня тайны?

– В некоторых вещах я должен сначала сам разобраться, – нахмурился Кантор. – А потом, если окажется, что это действительно проблема, я тебе расскажу. Я просто не знаю, как рассказать, пока сам не понял.

– Хорошо, – снова вздохнул Амарго. – Рассказывай.

– Только пообещай не снимать меня с этого задания. Я… Для меня это важно.

Командир внимательно посмотрел на него и негромко спросил:

– Малыш, для тебя это важно потому, что ты хочешь снова попасть в Ортан?

– Не просто хочу, – согласился Кантор. – Мне это необходимо. Тебе, может, покажется, что я не в своем уме, когда я это расскажу, так вот, я в своем уме. Я совершенно нормальный. Никаких проблем со мной не будет. Обещаю, я больше не буду бить Ромеро, что бы он мне ни сказал. И наркотиков больше не будет. Никаких.

– Хорошо, – кивнул командир. – Поедешь. Я и не собирался тебя снимать, если честно. Я тебя слушаю.

Кантор чуть подумал, и начал.

– Я ничего никому не говорил по двум причинам. Во-первых, чтобы меня не считали совсем уж сумасшедшим, и во-вторых, чтобы не подставлять Саэту. Но теперь ее нет… а насчет моего душевного здоровья я тебе уже сказал.

– А что такого сделала Саэта? – спросил Амарго, подталкивая его к ответу, чтобы не замолчал и не задумался надолго.

– Нарушила инструкции. Она должна была меня убить. У нас вышла накладка… и я упал в Лабиринт. Не перебивай. Я проболтался там почти три дня. Бродил кругами и все время выходил к тоннелю. Сам понимаешь, что это означает. В конце концов, я устал бродить, сел около входа и решил подождать. Затянет – значит, так надо, нет – пойду дальше. И через некоторое время я увидел, как из тоннеля выходят люди. Я удивился – такого не бывает, чтобы шли оттуда, тоннель проходим только в одну сторону, это так же верно, как то, что мертвые не воскресают. Я увидел там знакомого… Ты его вряд ли знал, но, может, слышал такую фамилию, Сантьяго, он был очень талантливым бардом, я знал его лично и он умер в лагере на моих глазах. Я узнал его, вспомнил, что он мертв, понял, что вся эта толпа – мертвые, и мне стало интересно, почему это они идут в обратную сторону. Я заговорил с ним, и мы пошли дальше вместе…

Он рассказал, как вышел из Лабиринта. Затем пропустил кое-что и сразу перешел к памятным событиям в “Лунном Драконе”, девушке с волосами цвета спелой пшеницы и ее странном проклятии. Собравшись с духом, рассказал и о зловредном внутреннем голосе, который постоянно толкал его на всяческие авантюры. И, наконец, о снах по пятницам и о встрече с мертвым мистиком в Лабиринте.

– Так вот к чему я тебе все это рассказываю, – подвел итог он. – Он мне опять приснился. Я просто не знаю… Может, пусть меня еще раз по голове стукнут, чтобы я нормально с ним поговорил? Я опять забыл половину. Запомнил только это дурацкое название, потому что он заставил меня повторить его раз десять. Амарго, ты знаешь, что такое “обойма для плазменной винтовки”?

– О, небо! – изумленно воззрился на него командир. – Где ты слов таких нахватался?

– Я же тебе сказал, где. Так знаешь?

– Понятия не имею. И что ты должен сделать с этим загадочным предметом?

– А это предмет?

– Поскольку винтовка – это точно предмет, то и это, видимо, тоже. Так что?

– Я должен сказать тебе… – Кантор в очередной раз вздохнул и попросил: – Только не думай, что я сошел с ума. Он действительно так сказал. Я должен сказать тебе, именно тебе, чтобы ты дал кому-то эту самую… обойму. Причем кому-то в Ортане. А вот кому – я забыл. Как ты думаешь, что теперь делать? Может, это полная ерунда, и мне не стоит и голову себе морочить, раз ты даже не знаешь, что это такое? У тебя нигде не валяется неопознанный артефакт, с которым ты не знаешь, что делать?

– Конечно, не стоит, – поспешно сказал Амарго. – Ничего у меня нигде не валяется. И я тебя попрошу больше никому об этом не говорить. Никому и никогда, а то тебя в самом деле сочтут сумасшедшим. И слово это забудь.

– Хорошо, – вздохнул Кантор. – Будем надеяться, что в следующую пятницу я буду спать спокойно. А если опять приснится?