Кровь ворона - Прозоров Александр

— Еще два черепа…

— Видать, тут князь Черный с хазарами и бился, коли столько покойников разбросано.

— Бестолочь ты, — глядя через прибрежную осоку на воду ответил Олег. — У реки Смородина завелась уродина, и ну от той уродины в родину тикать… Сказывали люди, у реки заговоренной кости грудами валяются. А мы уже третьи кости находим.

— Помыслил, ведун, Смородина река эта? — расхохотался дружинник. — Так ведь та река за смолу горящую так названа! Здесь же вода сладкая, да холодная. Но-но, милая!

Он пустил лошадь к реке, заставил спрыгнуть на песчаную отмель, наклонился прямо с седла, зачерпнул воды и поднес ко рту.

— Рази это смола, ведун? Подь, попробуй.

— Если это рубеж заговоренный, — негромко предупредил Олег, — то попить тебе река даст, заговор воду не бережет. Но вот переправиться через русло он тебе не позволит.

— Как не позволит? Здесь же мелко, всё дно насквозь видать.

Воин потянул правый повод, поворачивая коня поперек реки, пнул его пятками и… В тот же миг вокруг несчастного взревел огненный смерч, вверх полетели крупные куски пепла, выстрелил, как хвост улетающей ракеты, сизый дымок — и человека не стало вместе с лошадью. Над берегом пополз приторный запах свежей хвои.

— Нашли… — сглотнул Середин. — Только сдается мне, силы своей заклятие почему-то не потеряло.

Подбежали храмовые воины, замерли на краю берега.

— Что это было, ведун?

— Угадай с трех раз, мудрый Явор.

— Но… Но мы же пили из нее вчера!

— Я помню, — кивнул Олег. — Однако заговор не обязан делать реку смоляной навсегда. Скорее, он превращает ее в огненную Смородину, неодолимый рубеж меж Явью и Навью, лишь когда кто-то пытается реку перейти.

— Ты уверен?

Середин перевел взгляд на Чеслава, что уже опять стоял рядом с Желаной, крепко держа ее за руку. Пожал плечами:

— Голову на отсечение не дам. Надо Калинов мост искать. Если это та река, то и мост быть должен. Дальше поехали. Туда, куда Чеслава кровь ворона тянула…

Войско молча тронулось дальше вниз по течению. Весть о том, что они добрались до цели своего пути, должна была обрадовать многих — однако зрелище исчезающего в огненном сполохе товарища не очень-то навевало веселье. Стало понятно, что так просто сокровища князя Черного в руки не дадутся.

Впереди послышался легкий хруст, испуганный возглас.

— Смотрите! — Это копыто коня раздробило тонкие кости предплечья, лежавшие на пути колонны. — Еще одни!

Человеческие кости попадались всё чаще, между ними начали встречаться обломки мечей, сломанные луки, ржавые лохмотья кольчуг, прогнившие насквозь шеломы. Всё труднее было коням находить место, куда поставить копыта и в воздухе слышался непрерывный хруст. Река повернула вправо, но стена молодого леска продолжала тянуться на юго-восток по прямой. С облучка различался блеск воды где-то в полукилометре впереди. Значит, описав широкую петлю, река возвращалась обратно, образуя широкий мыс. Мыс совершенно белый, словно забывший о том, что зима давно ушла. Но только землю покрывал отнюдь не снег. Толстым слоем ее устилали человеческие костяки: лежащие один поверх другого черепа, ребра, позвонки, кости рук и ног.

Передовые ратники натянули поводья, не решаясь скакать прямо но останкам. Даромила тоже остановила телегу. Олег слез, пошел вперед.

— Видать, здесь бились… — уважительно снял с головы шлем дружинник в богатых доспехах. А может, и боярин. Остальные воины были вооружены попроще.

— А может, и нет, — покачал головой Середин. — Может, до нас еще кто к реке Смородине и княжескому кладу дорогу проведал. Да так здесь и остался. А может, и не единожды рати сюда за сокровищами приходили. Эх, где наша не пропадала…

Осторожно ступая, ведун двинулся вперед, к огромному гранитному валуну, заметно выпирающему вверх на самом берегу. Совсем не наступать на останки не получалось — протискивая ногу между костями, что наверху, Олег чаще всего ощущал под ступней другие, лежащие ниже. Даже зелень, что, стремясь к солнцу, способна преодолеть любые преграды, — и та лишь в отдельных местах ухитрялась высунуть кончики листьев и слабенькие бутоны над страшным мертвенным ковром. Здесь не было привычного жужжания пчел, мух и шмелей, не стрекотали кузнечики, не шелестела трава. Лишь ветер зловеще, по-змеиному шипел, просачиваясь между ребрами и черепами. Однако примотанный к запястью крест пока молчал, прочим угрозам взяться было неоткуда, и Середин продолжал упорно пробираться вперед.