Город стекла - Клэр Кассандра

Алек, упав на колени, взял Макса за руки. Джейс остался чуть поодаль, совершенно потерянный. Клэри захотелось броситься к нему, обнять, но взгляд Саймона говорил: не надо. Собственная память, память о том, как Джейс обнимал ее в поместье, твердила то же самое. Утешить брата Клэри точно не сможет.

— Клэри, — позвал Саймон.

Позабыв о боли и головокружении, она оттолкнула друга, пробежала через весь зал, распахнула двери и вышла на крыльцо. Глядя, как на востоке разгорается алое пламя и гаснут на небе звезды, Клэри судорожно глотала холодный воздух.

Ночь прошла, наступил рассвет.

Запутавшись в простыне и задыхаясь, Клэри проснулась от кошмара, в котором видела истекающих кровью ангелов. В спальной у Аматис было темно, как в заколоченном гробу. Клэри потянулась к окну, отодвинула занавеску, и в комнату хлынул яркий дневной свет. Зажмурившись, девушка вернула занавеску на место.

Небо на западе так и не расчистилось — дым застилал его с самой атаки демонов. Правда, на этот раз — от погребальных костров. Сумеречные охотники сжигали тела погибших.

От мрачного зрелища Клэри замутило, и она предпочла больше не открывать занавесок. Лежа в темноте и закрыв глаза, она попыталась припомнить сон. Ангелы… и образ той самой руны, что показал Итуриэль. Магический знак горел, как человечек с зеленой лампы светофора, запечатленный на внутренней стороне век. Руна была проста, как самый обычный узел, однако ее никак не удавалось прочесть. Словно бы тот, кто создавал руну, не закончил начатое.

«Я не впервые посылаю тебе сны».

Так сказал Итуриэль… Клэри припомнила остальные видения: выжженные на руках Саймона кресты, крылатый Джейс, замерзшие и сверкающие, словно зеркала, озера. Не их ли показывал ангел?

Вздохнув, Клэри села. Может, ей и снятся кошмары, однако образы в голове ничуть не спокойнее. Изабель рыдает, вцепившись самой себе в волосы, будто вот-вот готова их вырвать. Мариза кричит на Цзя Пенхоллоу: дескать, привели в дома этого парня, а он сотворил такое, и раз уж он вам кузен и так близок к Валентину, то что сказать о вас?! Алек пытается успокоить мать и просит Джейса помочь, но тот стоит ни жив ни мертв. Над Аликанте восходит солнце, и его лучи просачиваются сквозь хрустальную крышу.

— Рассвет, — сказал тогда Люк. Таким измотанным Клэри еще ни разу его не видела. — Время позаботиться о погибших.

Он выслал отряды, чтобы те собрали мертвых нефилимов и оборотней с улиц и принесли их на площадь у Зала. На площадь, где Клэри совсем недавно прогуливалась под ручку с Себастьяном и говорила, будто Зал походит на церковь. Тогда площадь, окруженная клумбами и яркими лавками, показалась очень даже милой. Теперь она полнилась трупами.

И Макс — среди них. Желудок у Клэри сжался в комок. Паренек столь серьезно рассуждал о манге, а Клэри обещала сводить его в «Запретную планету»[14]… Теперь этому не бывать. «Я бы купила ему еще книжек, — подумала Клэри. — Неважно каких. Любых, лишь бы он попросил».

Клэри решительно выбралась из постели. «Все, хватит!» Она быстренько приняла душ, натянула джинсы, прижала к лицу свитер, ожидая уловить хоть капельку бруклинского запаха или обычного порошка. Однако свитер пах лимонным мылом. Вздохнув еще раз, Клэри надела свитер и спустилась на первый этаж.

В доме остался один Саймон. Он сидел в зале на диване — у раскрытого окна в пятне солнечного света: совсем как кот, который всегда рад погреться на солнышке. Саймон использовал любую возможность принять «солнечную ванну», и неважно, скуден свет или ярок, кожа вампира сохраняла бледность и оттенок слоновой кости.

Клэри взяла яблоко из чаши на столике и присела рядом, подобрав под себя ноги:

— Ты хоть немного поспал?

— Чуть-чуть. — Саймон посмотрел на нее. — Могу задать тот же вопрос, потому что синяки под глазами не у меня. Снова кошмары снятся?

Клэри пожала плечами:

— Есть такое. Смерть, разрушения, плохие ангелы…

— Больше на жизнь похоже.

— Угу, но стоит проснуться — и все уходит. — Она надкусила яблоко. — Дай угадаю, Аматис и Люк — в Зале, на собрании?

— Ага. Собрались там и решают, по каким поводам еще можно собраться. — Саймон лениво потеребил бахрому на декоративной подушке. — От Магнуса ничего не слышно?

— Нет.

О том, что Магнус без вести пропал уже три дня назад, Клэри старалась не думать. Магу ничего не стоит исчезнуть навсегда, прихватив Белую книгу и позабыв про обещание. Разве можно доверять мужчине, который густо подводит глаза тушью?!

Клэри легонько дотронулась до руки Саймона:

— А ты? Еще не передумал? Остаешься?

Ей хотелось, чтобы Саймон вернулся домой сразу после окончания битвы, ведь в Нью-Йорке для него безопасней. Однако друг почему-то воспротивился, всеми силами желая остаться. Клэри надеялась, это потому, что Саймон считает себя обязанным о ней позаботиться, — и ей духу не хватило отказаться от помощи, ведь часть души желала присутствия Саймона. Поэтому Клэри втайне радовалась, хотя и чувствовала себя виноватой.

— Ты… получаешь, что надо?

— Кровь-то? Ага, Майя приносит по бутылочке в день. Только не спрашивай, где она берет эту кровь.

В первое утро, проведенное в доме Аматис, Саймон получил неожиданный подарок: в дверь постучались — на пороге стоял оборотень. Осклабившись, он протянул Саймону живого котенка.

— Кровь, — с сильным акцентом сказал ликантроп. — Тебе. Свежая!

Саймон котенка принял и, дождавшись, пока оборотень уйдет, отпустил животное.

— Придется тебе самому искать кровь, — сказал тогда удивленный Люк.

— У меня дома кошка живет. Коты мне не пища.

— Хорошо, я передам Майе, — пообещал вожак оборотней, и с тех пор кровь Саймону присылали в молочных бутылках. Откуда и чья это кровь, Клэри не знала и, подобно Саймону, спрашивать у Майи не хотела. К тому же девушка-волк с самой ночи сражения больше на глаза не показывалась. Люк один остался в городе — стая ушла в лес неподалеку.

— В чем дело? — спросил вампир, откинувшись на спинку дивана. — Спросить о чем-то хочешь?

Да, вопросы имелись, однако спросить Клэри решилась только об одном:

— Ходж… Когда вы сидели в тюрьме, ты и правда не узнал его?

— Я же не видел Ходжа. Нас держали в соседних камерах. Мы переговаривались… очень часто.

— И Ходж тебе понравился? В смысле, он был добр к тебе?

— Добр? Не сказал бы. Я думал, за стеной сидит человек, замученный, печальный, образованный, порой сострадательный… В общем, да, он мне понравился. Ходж видел во мне, наверное, себя…