Ангел с черными крыльями - Сандему Маргит

Но с погодой Тула ничего не могла поделать. Небо было постоянно покрыто облаками, и солнечные дни можно было пересчитать по пальцам. Тула ехала под дождем, который не прекращался ни на минуту.

Разумеется, она исследовала содержимое кожаного мешочка, который дал ей Хейке. Но это следовало поберечь, не тратить на случайно встреченных в дороге людей.

Хейке сказал, что это колдовские снадобья, с которыми следует обращаться очень осторожно и с пониманием.

Она так и сделает! Улыбнувшись про себя, Тула начала строить планы.

Но до осуществления их было еще далеко.

Просто испытать свои таланты на мужчинах и женщинах, встречавшихся ей по дороге… Она прошептала что-то о лягушках…

И пятеро человек, идущих впереди нее, начали прыгать на корточках по дороге! Тула смеялась так, что даже забыла снова расколдовать их и сделать нормальными, ходящими людьми. К счастью, она вспомнила об этом, еще не проехав мимо.

Те были совершенно потрясены и возбужденно переговаривались. И они едва ли заметили проехавшего мимо молодого всадника.

Через несколько дней, уже поднабравшись опыта, Тула въехала в Кунгельв, город, где жил больной подагрой родственник фру Мадсен.

Если уже Тула давала обещание, она его выполняла. Обещала осмотреть его — значит, так оно и будет.

Сын сестры фру Мадсен, Эфраим, казался самому себе очень значительным и достойным человеком. Он рассказывал, что его высоко чтили в городе, хотя Тула так и не поняла, о чем, собственно, идет речь. Это было своего рода бахвальством, но ей казалось, что это мошенничество и надувательство. Он был к тому же богат, о чем все время напоминал ей.

И когда он сидел на стуле, а она осматривала его пропитанную портвейном подпорку, он оценивающе посмотрел на нее и сказал:

— Из сообщения моей тети я понял, что ко мне должна приехать девушка.

Боже! Об этом она не подумала! О том, что тетка может написать ему!

— Да, это должна была быть моя кузина, — торопливо ответила Тула. — Мы приехали вместе, но сегодня она неважно себя чувствует, так что вместо нее пришел я. Мы оба учились лекарству. Я надеюсь, в этом нет ничего плохого?

— Нет, — хрюкнул Эфраим. — Я не имею претензий к ученым бабам! Нет, мой мальчик, я рад, что пришел ты! У тебя тоже нежные руки.

— Спасибо за теплые слова! Только эта нога не в порядке?

— Да. Не мог бы ты помассировать ее еще немного? У тебя так чудесно это получается!

— Да, конечно.

— Мммм… — вздыхал от удовольствия Эфраим. — И еще немного повыше, будь добр!

Старательно массируя его белую, волосатую ногу, она объясняла, как нужно принимать лекарство, которое привезла. Но, предупредила она, это лекарство никоим образом не сочетается с употреблением спиртного, так что если господин будет выполнять это предписание, он быстро поправится.

Эфраим снова захрюкал. Рекомендации ему явно не понравились.

— А это лечение так уж необходимо? — спросил он.

— Если вы хотите снять ваши боли.

— Но если я выпью стаканчик-другой, это ведь не повредит — а?

Встав, Тула строго сказала:

— Стакан портвейна может означать для вас смерть! Кстати, если вы не пройдете курс лечения, вам грозит то же самое.

Она знала, что преувеличивает. Но в словах ее была доля истины. Она сама много раз видела, как перепившие мужчины умирали. Хотя конечно, это происходит и по тысяче других причин.

Она продолжала делать массаж, одновременно читая ему наставления:

— Вы ведь знаете, что такой болезнью, как у вас, болеют пьяницы, и прежде всего те, кто употребляет портвейн. Но у вас еще не все потеряно. Сделайте, по крайней мере, попытку… скажем, не пейте месяц. И если лечение не поможет, тогда… Он перебил ее:

— Да, да, я так и сделаю. Но мне что-то не совсем ясно, что именно мне нужно делать. Не мог бы ты придти сегодня вечером и еще раз пояснить мне все? Ты можешь переночевать здесь, а утром отправиться дальше.

— Благодарю вас. Я с радостью помогу вам вечером.

Его сияющие глаза следили за каждым ее движением. «Вряд ли он интересуется курсом лечения», — подумала Тула.

Ее пригласили на изысканный ужин, и Эфраим называл ее «мой маленький миньон». Тула не понимала, почему он так называет ее. Но он пребывал в великолепном настроении, потирал руки и покрывался потом от плохо скрываемого нетерпения. Большую часть дня он провел в конторе, и Тула бродила по его великолепному дому, замечая, что служанки бросают на нее косые взгляды.