Скандал - Сандему Маргит

– Это конец. Тогда я проиграю битву. И видят боги, как она была тяжела.

Хейке содрогнулся. Только они с Тулой знали, что произойдет, если Тула потеряет опору в жизни. Возможно, еще пару лет Кристер будет зависеть от нее. Но когда покинет отчий дом…

Тогда даже внуки не в состоянии долго удерживать ее в рамках человеческих правил и законов.

– Я сделаю для Томаса все, что смогу, – сказал он. – Только заставь его больше отдыхать. Особенно в ближайшие дни, он совсем на грани, понимаешь? Держится только за счет силы воли.

– Я сейчас же уложу его в постель, – торопливо прошептала она. – Поможешь мне уговорить его? Он так упрям. Не хочет меня огорчать.

– Я должен серьезно поговорить с ним.

Хейке так и сделал. Вечером он отвел Томаса в уединенное место и долго говорил о Тулиной любви. Подчеркивал, как много Томас значит для ее душевного равновесия, и втолковывал, что тот должен думать о себе самом, чтобы таким образом помочь ей.

Хейке осмотрел его и заставил лечь в постель – в комнате, предоставленной Молином в распоряжение супругов.

– Я объясню нашему хозяину, в чем дело, – обещал Хейке. – Уверен, что он первый все поймет.

Томас был достаточно сговорчив. Как здорово немного отдохнуть, да еще когда о тебе заботится сам Хейке.

– Знаешь, я беспокоюсь за парня. Хейке улыбнулся.

– За Кристера? Вот уж если кто твердо стоит на земле обеими ногами, так это Кристер. Ты можешь гордиться таким сыном. В парнишке есть порох.

– Но он так наивен.

– В этом его сила. Счастлив тот, кто может сохранить детский ум, радоваться мелочам и воспринимать все новое распахнутым сердцем! Это мы закоснели в своих суждениях. Мы, все повидавшие и закрытые для новых впечатлений. Нам стоит посочувствовать. Должно быть так и эдак, говорим мы и знать не желаем ни о чем другом. Мы утратили главное: любопытство. Или вернее сказать, жажду знаний; любопытство иногда – ужасная вещь.

Томас улыбнулся.

– Не думаю, что ты, Хейке, закоснел в своих убеждениях.

– И ты тоже нет. Я говорю о стариках в целом. А сейчас выпей-ка укрепляющие сердечные капли: их рецепт идет еще от Ханны, а эта замечательная женщина кое-что умела!

– Ты серьезно, Хейке?

Его друг помедлил с ответом.

– Ты переутомился. Если будешь продолжать в том же духе, дело может принять серьезный оборот. Ради нас ты должен полностью расслабиться, хотя бы на недельку. Лекарство подкрепит твои силы. И здоровье быстро пойдет на поправку.

– Спасибо! Хейке… что ты думаешь о Кристере? Он «меченый»?

– Кристер? – улыбнулся Хейке. – Нет. Но не стоит ему об этом рассказывать, рано или поздно он сам убедится. Нет, почти точно «меченым» будет ребенок Анны-Марии и Коля. Тогда Кристер смирится, вот увидишь.

– Только бы он прежде не наделал глупостей, – произнес Томас, глядя куда-то в пространство.

– Такая опасность существует, – согласился Хейке. – Будем глаз не спускать с него и его фокусов.

Когда Молину сообщили о Томасе, старик пошел к нему и целый час просидел у его постели. Им было о чем поговорить. О коварных симптомах болезней, о тайном страхе смерти, о Хейке, Туле и мистических Людях Льда – и, что немаловажно, о будущем Кристера.

Молин обещал известить Томаса, если появятся или дадут о себе знать отважные «разведчики» Кристер, Коль и полицмейстер. Потому что, как сказал Томас, немного совестно лежать без дела, когда вокруг столько всего происходит.

Когда Молин ушел, явилась Тула. Она была так энергична и заботлива, что Томас попросил ее умерить прыть, – а то он лишится последних сил, наблюдая за ее попытками уподобиться доброй самаритянке.

Тогда Тула тихо прилегла рядом с ним и обняла его за шею.

– Никогда не покидай меня, Томас! Никогда-никогда! Ты сам до конца не понимаешь, что ты для меня значишь.

Он грустно улыбнулся и прошептал:

– Я думаю, что мы очень, очень любим друг друга.

– Да, – тихо откликнулась Тула. «И более того, – добавила она про себя. – Гораздо более. Пока у меня есть ты, я могу быть обычным человеком».

– Останься со мной, Томас! – отчаянно взмолилась она.

Он погладил ее щеку. Тула, единственная женщина, которую он когда-либо любил, и о которой так мало знал!

12

Полицмейстер и Коль боялись, что санитары попытаются остановить их на подъезде к Нуртэлье. Магдалене не следовало бы ехать прямо в дом к дедушке и рассказывать о зловещем приюте.