Мельница желаний - Гурова Анна

Приятели захохотали. Потому что, как бы ни расхваливал варгов Ахти, а то, что сказал Ильмо, было правдой, и они оба это знали.

— Всё равно у них есть чему поучиться, — не сдавался Ахти. — Непревзойденное воинское искусство — раз.

Искусство строить корабли и водить их по всем морям — два. А еще… — Он задумался: — Вот! Ты ведь умеешь слагать руны?

— Не очень. Вяйно когда-то учил меня, но с тех пор…

— Ух, какие рунопевцы у варгов! Это искусство у них в чести. У каждого мало-мальски сильного ярла есть свой рунопевец. Заклясть попутный ветер, вызвать бурю, навести туман, чтобы оторваться от погони или утопить врага, — все это их работа. Лучше всего, когда ярл сам умеет слагать руны, но это встречается нечасто. И к лучшему. Я сам таких не встречал, но люди рассказывали, в старину бывало. Лет тридцать назад одного такого ярла без вины преследовал конунг. Тогда ярл приплыл на уединенный остров, взял рябиновую жердь, насадил на нее череп и произнес заклятие. Вот как он сказал: «Я проклинаю конунга, его жену, его детей, его подданных, а также всех духов его земли, чтобы они не нашли покоя, пока конунг не будет изгнан из земель Норье». Потом этот ярл воткнул жердину в расщелину скалы и развернул череп в сторону материка, а на жерди вырезал рунами свое заклятие. И что ты думаешь — пока конунг не нашел этот череп и не выбросил его в море, ему ни в чем не было удачи! Кстати, дружище Ильмо! — Ахти даже привстал, так ему понравилась собственная мысль. — Не хочешь пойти со мной рунопевцем следующим летом на новом корабле?

— Прости, не могу, — сказал Ильмо, надеясь, что не покраснел. — Меня не учили насылать заклятия и вызывать бури. Меня учили, как изгнать нечисть, а не как призвать ее.

— Ничего, научишься, — потрепал его по плечу Ахти. — А как они заклинают оружие! Вот — пошли-ка со мной в дом. Я обещал тебе кое-что показать…

Друзья встали и направились к крыльцу. В доме шла уборка, девочки-служанки, весело болтая, вытряхивали на дворе длинные домотканые половики. Сама хозяйка отсутствовала. Ильмо отметил, что ни одна из служанок не была старше двенадцати лет. Ахти в ответ на вопрос только пожал плечами. Ильмо чувствовал, что это как-то связано с Кюллики и ее женским колдовством, но как именно — понять не мог.

Они прошли в дальний угол, отгороженный пологом из шкур. Ахти выдвинул из-под скамьи видавший виды ларь, открыл его — и вытащил на свет меч в ножнах.

— Вот, полюбуйся-ка, — Ахти потянул меч из ножен, блеснула синеватая сталь. — Я добыл его в Саксе. Перед самым возвращением разоряли мы святилище тамошнего бога. А чтоб ты знал, в тех землях каждое святилище похоже на каменную или деревянную линну, на самой высокой островерхой крыше — солнечный крест. Жрецы бреют головы и ходят в каких-то бурых мешках, но при этом собирают для своих богов неслыханные богатства. Варги уж знают, что по жрецам судить нельзя, а вот по крыше можно — чем она выше, тем больше сокровищ в подвалах. И вот захватили мы святилище, жрецов перерезали, начался грабеж. Я вслед за ярлом в числе первых прорвался внутрь, к жертвеннику. Доннар орет: «Ищите сокровищницу, пока тут все к бесам не сгорело!» — и вдруг я вижу — слева от жертвенника стоит огромный ларь, вот такой, — Ахти широко развел руками, — и, клянусь стрелами Таара, — весь из серебра! Я сворачиваю на пол крышку и вижу: внутри кости знатного воина, и рядом с ним — этот меч.

Ахти нежно взглянул на оружие.

— Я его как увидел, сразу решил: возьму себе. Когда делили добычу, я попросил его в счет моей доли. Варги не слишком возражали. «Бери, — говорят, — если не боишься проклятия здешнего бога. Только потом не обижайся, если к тебе начнет таскаться мертвец». Я, конечно, только посмеялся, а потом стало как-то тревожно… Вот я и хотел тебя спросить, Ильмо… ты же вроде как на чародея учился — не глянешь, проклят меч или нет? Ждать мне мертвеца в гости или он не очень обиделся? И нет ли на мече какого-нибудь заклятия? Пока плыли назад, мне ребята такого о проклятых мечах наговорили, что иной раз волосы дыбом становились…

Ильмо посмотрел на меч издалека, но в руки брать не стал.

— Любой меч проклят, — сказал он. — Тебя варги байками о мертвецах пугали, а мне Вяйно рассказал, как оно на самом деле. Во времена сотворения мира, чтобы железо стало крепким, Таара — Громовержец заточил в него целую кучу хийси. Когда куют плуг или топор, поют особые руны — просят этих хийси выйти. А когда меч — наоборот, уговаривают остаться. Поэтому любой, кто берет в руки меч и поднимает его против людей, вступает в союз с хийси. Меч — проводник в Маналу, серп ненавистной Калмы.