Душа оборотня - Прозоров Александр

Среди ночи Олега разбудило громкое сопение и хрюканье. Он потянул саблю из ножен, но Невзор остановил его, подхватил с земли увесистую корягу и, примерившись, что было силы запустил ее в кусты. В кустах раздался визг, ветки затрещали, перепуганное животное бросилось прочь. Еще долго слышалось в лесу его негодующее хрюканье.

— А если б это был секач? — спросил Олег.

— Полезли бы на дерево, — беззаботно ответил Невзор.

* * *

Ручей вывел их прямо к озеру, обросшему камышом. Невзор огляделся и показал на протоку на противоположном берегу.

— Озера сплетены навроде листа заячьей капусты, — объяснил он, — нам туда.

Огибая лесом топкие, заболоченные подходы к озеру, они пошли вперед. Утро выдалось ясное, хотя и прохладное. Вода в озере отливала зеленью: то ли зацвела, то ли донная трава была близко к поверхности. Кое-где желтели, слегка покачиваясь, кувшинки. Утиный выводок рассекал зеркальную гладь с уверенностью бывалых мореходов; подросших за лето птенцов было уже не отличить от взрослых птиц, только оставшийся кое-где среди перьев пушок выдавал, что вылупились они только весной.

С небольшого холма путники увидели все три озера: почти одинаково круглые, они смыкались краями, а перемычка придавала им форму, действительно похожую на листок заячьей капусты на тонком стебельке. Едва ли не касаясь воды бревенчатыми стенами, на перемычке стоял небольшой сруб. Ошкуренные бревна были светлые, темная пакля, забитая в стыки, издали казалась неряшливыми щелями, оставленными нерадивыми строителями.

— Вот и дошли, — негромко сказал Невзор.

— А вон, наверное, Змеешка, — указал Середин вправо, где под лесом притаилась обнесенная тыном деревенька.

Они спустились с холма, скользя сапогами по мокрой от росы траве. Высоко в небе, под редкими, будто застывшими облаками, носились стрижи, над водой летали стрекозы, вились мошки, рыба плескалась, выхватывая из воздуха добычу.

Изба казалась нежилой: пустые окна, выходящие на перешеек между озерами, слепо пялились на путников, дверь подпирал заостренный с обоих концов оструганный кол.

— Ты уверен, что она здесь? — негромко спросил Олег.

— Говорили, сюда перебралась, озера-то приметные, — пожал плечами Невзор. — Подождем покамест. Если что — в селении спросим. Местные должны знать, кто в округе живет.

По узкой полоске земли, отделявшей жилище от воды, они обошли избушку. Сзади за слепой стеной дома стояла небольшая постройка чуть выше человеческого роста, утоптанная дорожка сбегала от низенькой двери к озеру. Две старые ивы склонились над домиком, словно прикрывая его от солнца и дождя. Гибкие ветви переплелись, образовав что-то вроде навеса. Здесь берег был песчаный, в прозрачной воде плавали упавшие узкие листья, сновали мальки. Водяные паучки разбежались, прочертив гладь длинными тонкими ножками, едва тень Невзора упала на воду. Олег заглянул в строение.

— Баня, — сообщил он, прикрывая дверь. — Не мешало бы попариться, если хозяйка разрешит. Может, в дом войдем?

— Не надо, — поморщился Невзор, — Велена, ежели не в настроении, слов не подбирает. Моего приятеля, помню, так обложила, когда без спросу на двор зашел, что он полдня не свой ходил, а уж если в избе нас найдет… — Невзор махнул рукой. — Посидим у порога, может, объявится.

Они присели возле двери на двух бревнах. Середин снял перевязь, потянулся.

— Искупаться, что ли? Припекать начинает.

— Вода уже остыла: ночи холодные. — Невзор вздохнул. — Скоро осень, а я все маюсь, как шатун.

— Ты уверен, что Велена поможет?

— Надеюсь.

Солнце било в глаза бликами от воды, ветерок совсем затих. Середин почувствовал, что еще немного, и он заснет прямо здесь, у порога незнакомой женщины. «Это, пожалуй, будет невежливо», — решил он. Встал, встряхнулся.

— Пойду, освежусь. А то в сон клонит.

— Смотри, водяной утянет.

— Чему быть — того не миновать.

Он разделся позади избы, ступил в воду. Она и правда была холодной. Прыснули из-под ног мальки. Раздвигая плавающие листья, Середин зашел по грудь. Тело в воде казалось зеленоватым, как у русалки.

— Олег Середин — русалка, — пробормотал он, — без хвоста, но с …м-м… что за бред в голову лезет, — подивился он сам себе, вдохнул воздух и шумно нырнул, сложив руки над головой.

Сразу исчезли все звуки, мир вокруг был желто-зеленый, солнечные лучи копьями пронзали воду, истончаясь и пропадая в сумраке глубины. Середин скользил вдоль колышащихся водорослей; пузырьки, срываясь с губ, щекотали лицо. Он сильно греб, чувствуя под ладонями упругость воды, ощущая в себе принадлежность к этому спокойному, бесшумному миру, где все происходит беззвучно, будь то рождение или смерть. Бесшумно сидит в засаде щука, бесшумно кормится карась: неслышный бросок из засады — и вот уже жертва, истекая темной кровью, бьется в зубах хищника. Русалки играют, переплетаясь прекрасными телами, где-то здесь водяной: зеленая борода колышется, мутные глаза полуприкрыты. Он наблюдает за русалками, любуется, выбирает. «Интересно, как он их пользует? А если б я стал русалкой? Ха, это было бы весело! Ведь если по своей воле — то, наверное, будешь таким, как при жизни. Тление не затронет, раки и сомы не будут рвать разлагающуюся плоть, а русалки примут, как своего собрата. Надо только не бояться, а вдохнуть поглубже, вздохнуть, наполнить легкие и дышать этой чистой водой…»