Шляпа, полная небес… - Пратчетт Терри

Вулли Валенок почесал голову. — Но рази ж она не личила его не боле, чем мешок дерьма? Я не раз зрил, как она гуляла и нос отвертала, когда он проезжал мимо, и в другу сторонку дивилася. Да ей иногда целых полчаса приходилось дожидатися, пока он мимо не проскачет, чтоб нос овтертать.

— Ах, пропасть, рази ж могет парень понять девичьи думы? — важно произнес Роб Всякограб. — Мы пойдем за коником.

Несмотря на то, что солнце уже поднялось высоко, небеса были черными. Солнце стояло в зените, заливая пейзаж ярким летним светом, но небо было полночно-черным, только без звезд.

Этот пейзаж был сознанием Тиффани Болит.

Фиглы огляделись по сторонам. Похоже, что они стояли на холме — зеленом и покатом.

— Она холмам молвит, что они есть такое. А холмы молвят ей, кто она есть. — прошептал Ужасен Велик Билли. — Она взаправду бережет душу холмов у ся в главе…

— Айе, энто так. — пробормотал Роб Всякограб. — Но тута нету живых существ, вишь. Нетути баранок. Нетути пташек.

— Мабуть… Мабуть их что-то напужало? — предположил Вулли Валенок.

И действительно, нигде не было ни малейшего присутствия жизни. Здесь царили тишина и спокойствие. Тиффани, которая так заботилась о правильном истолковании слов, сказала бы, что тут царило безмолвие, что было совсем не тем, что тишина. Безмолвие, это то, что наполняет полночные соборы.

— Лады, хлопцы. — прошептал Роб Всякограб. — Не ведомо нам, что нас поджидает, потому ступайте так легонько, как ноги могут, усекли? Ну, двинули, велику мальцу каргу искать.

Фиглы кивнули и бесшумно, как призраки, двинулись вперед.

Перед ними поднималась невысокая насыпь, что-то вроде землянного укрепления. Фиглы шли осторожно, остерегаясь засады. Но все было спокойно, пока они карабкались на землянной крест из двух длинных насыпей.

— Люди насыпали. — сказал Велик Ян, когда они забрались на вершину. — Как в стары времена, Роб. — Тишина впитала в себя все звуки.

— Мы в самых нутрях главы велика мальца карги. — ответил Роб Всякограб, настороженно оглядываясь по сторонам. — Не ведомо нам, что их сотворило.

— Не ндравится мне тута, Роб. — сказал какой-то фигл. — Уж больно тихо.

— Айе, Слегка В Себе Джордж, это…

— Во поле березка стояла…

— Вулли Валенок! — резко сказал Роб, не отрывая глаз от странного пейзажа.

Пение прекратилось. — Айе, Роб? — спросил Вулли Валенок из-за его спины.

— Помнишь, я те молвить обещал, когда ты будешь вести ся глупо, да не-до-стой-но?

— Айе, Роб. — ответил Вулли Валенок. — Энто ты про сейчас, да?

— Айе.

Фиглы двинулись дальше, оглядываясь по сторонам. Вокруг по прежнему царило безмолвие. Но это была пауза перед вступлением оркестра; тишина, ожидающая раскатов грома. Словно все звуки, живущие в холмах, замолкли в ожидании грядущего мощного звука.

И затем они увидели Коня.

Они не раз видели его на Мелу. Но здесь он не был вырезан на склоне холма, а висел над ним. Фиглы уставились на него.

— Ужасен Велик Билли? — сказал Роб, подзывая к себе юного гоннагля. — Ты у нас гоннагль, те все про сказания и мечтания ведомо. Что энто такое? Почему он тут висит? Он не должон быть на вершине холма!

— Это серьезные потаенки, мистер Роб. — ответил Билли. — Оченно серьезное потаенки. Я еще с ними не разобрался.

— Мел ей ведом вдоль и поперек. Почему же Конь не на своем месте?

— Я об этом размышляю, митсер Роб.

— Не мог бы ты размышлять пошвыдче, а?

— Роб? — подбежал к ним Велик Ян, который проводил разведку местности.

— Айе? — мрачно спросил Роб.

— Те лучше пойти да поглядать…

На вершине круглого холма стоял четырехколесный пастуший вагончик с покатой крышой и трубой от пузатой железной печурки. Внутри вагончик был обклеен желто-голубыми обертками от пачек табака Бравый Мореход. На стенах висели старые мешки, а на двери, где бабушка Болит вела счет овцам и дням, были сделаны пометки мелом. И еще там стояла узкая железная лежанка, укрытая старой овечьей шерстью и мешками.