Тень воина - Прозоров Александр

— Ну, девочка, ну, малышка, божий одуванчик… — еще раз пораженно пробормотал ведун. — Ну, коли найдешь, я тебе это припомню.

— Дядя, я тоже не емши… — взмолился Малюта.

— Да, помню, — кивнул бортник, подошел к нему и вспорол веревки. Руки опали, и мальчишка тут же взвыл от боли.

— Затекли, что ли? — посочувствовал Лабута. — Так ты их того, разотри.

Руки паренька болтались в плечевых суставах, как скрутки веревок, и Малюта растерянно смотрел то на одну, то на другую, не понимая, почему те не желают подчиняться, а бортник уже опять рылся в мешке:

— О, капустка квашеная. Еще свежая, не подмороженная. Мясо сушеное, крупа, крупа… Ага, еще сало есть!

Середин сочувственно посмотрел на мальчишку, но пошел всё-таки к суме с едой. Всё едино помочь с руками он не мог. Да и ни к чему это. Кровоснабжение восстановится, через полчасика сами отойдут.

— Хлеба нет, всё свежее уже пожрали, — сделал вывод недовольный Лабута. — Может, костер побольше разведем да кашу сварим? А то у меня скоро брюхо к спине прилипнет.

— Давай, — согласился Олег. — Только скажи сначала, откуда ты взялся?

— А я не взялся. — Бортник кинул на угли охапку собранных ратниками дров. — Я завсегда рядом крутился. Там, у города, я и высунуться не успел, как вас с ног сбили. Ну, и пошел следом, удобного случая ждать. А куда деваться? Я един, с топором и стеганкой, а их пятеро, да при мечах и доспехах. Всё мыслил ночью подобраться, токмо они больно справно службу несли. Да и проснулись бы все, пока бы я дозорного рубил. А с вас проку нет, вы в путах. Сегодня отдохнуть прилег, да звон мечей услышал. Сюда сразу и побег. Ну, а далее ты сам видел.

— Да, спасибо, выручил, — признал ведун, отрезая себе еще ломоть сала и переправляя в рот.

— А ты откель взялся, кузнец? — в свою очередь поинтересовался бортник. — Ты же утоп, я сам видел!

— Не утоп, — покачал головой Середин. — У ратника, что со мной ухнулся, нож выдернул, веревки срезал, да под водой подальше вниз по течению отплыл, чтобы не заметили. Я что, дурак, прямо в лапы конокрадов вылезать?

— И то верно, — согласился Лабута. — А чего это у тебя с лицом?

— А ты бы сам столько в воде в такой колотун посидел, — пробурчал ведун, оттяпав еще сала, и пошел разыскивать свои сумки — переодеться в сухое.

Наевшись до отвала ячневой каши пополам с мясом, трое соратников стали собираться — ночевать рядом с мертвецами им не хотелось. Тем более, что время шло к рассвету. Убитых конокрадов раздели, отволокли подальше от тропинки в лес и оставили среди осин. Закапывать их было лень, а если бросить в реку — течение вполне могло вынести покойничков к Ельцу. Затем оседлали лошадей и на рысях пошли назад, к Кшени.

Вместе с людьми облегченно вздохнуло небо — и опять просыпалось снегом. Только теперь он уже не таял, касаясь черной земли, а выстилал ее девственно-чистым ковром.

Мчаться верхом оказалось куда быстрее, нежели бежать ногами, а потому уже к сумеркам они миновали крепость, повернули влево, к мельнице. Заночевали у россоха, перед поворотом на Долгушу, и к следующему полудню уже въехали в ворота Суравы.

Багряная Челка

Олег думал, что не сможет отогреться уже никогда. Он валялся под самым потолком бани уже не один час, вдыхая обжигающий воздух, перевел на пар половину приготовленной для мытья воды и вылил на себя несколько шаек кипятка. Кожа горела, легкие рвались от жара — но он всё равно продолжал мерзнуть, словно лежал на дне глубокого омута, под толстым льдом давно замерзшей реки.

— Ты не заснул, работник? — заглянула в парилку Людмила.

Не желая демонстрировать ей свое лицо, больше присущее покойнику, нежели живому человеку, Середин перекатился на живот. Женщина его по возвращении еще не видела. Когда Олег приехал, она уходила за болото за последышами.^[8] Ведун сразу послал Одинца топить баню, расседлал лошадей, коих вместо двух ныне оказалось аж шесть, скинул тюки в угол, разобрал частично вещи и припасы, взятые у конокрадов, а когда мальчишка, не отрывая глаз от сильно переменившейся личины гостя, отчитался, что вода натаскана, а дрова прогорели до углей уже три раза и вода в котле почти кипит, — сразу отправился отмокать с дальней дороги, после которой холод, казалось, засел в самых костях и нутре тела.

— У меня там каша запарена со свиной тушенкой. Небось, оголодал с дороги-то, Олег?