Герканский кабан - Юрин Денис

Мститель уже почти добежал, уже почти достиг медленно закрывавшихся за экипажем ворот, когда дверца кареты распахнулась. Сначала показался один из охранников, а следом за ним появился и сам обидчик. Штелер опешил, Штелер застыл и потерял дар речи. Легко и грациозно, как порхают бабочки на зеленой лужайке, из экипажа вышла статная, красивая дама в украшенном драгоценными каменьями темно-фиолетовом платье. Ее длинные, белокурые волосы ниспадали на плечи, подобно блестящему в лучах солнца водопаду.

Такого поворота моррон никак не ожидал! Честь рода превыше всего, но мстить женщине, да еще и такой красивой, недостойно того, кто называет себя мужчиной и в чьих жилах течет хоть капелька благородства. Штелер не знал, что делать. Он просто стоял и хлопал глазами, судорожно пытаясь поймать за хвост хоть одну из разбежавшихся мыслей.

Ворота уже почти закрылись, когда благородная незнакомка чуть-чуть повернула прекрасную головку, и моррон увидел в профиль ее лицо. Это была та самая танцовщица, которую он неумело попытался спасти этой ночью. Та самая, но этого никак не могло быть! Светские дамы не пляшут по кабакам и не шляются ночами по городу!

Голова Штелера предательски закружились, а в образовавшейся в ней пустоте опять появился неслаженный хор нашептывающих всякую неразборчивую чушь голосов. «Ну вот опять! И, как всегда, в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте!» – успел подумать моррон, прежде чем потерял сознание и медленно сполз по ограде на пыльную мостовую.

Глава 9

Галантные кавалеры и благородные дамы

Каждый человек, будь он хоть мужчиной, хоть женщиной, раз в жизни да задавался вопросом: «Кто же из нас слабый, а кто сильный пол? И в чем, собственно, заключается эта абстрактная сила?» Если рассмотреть чисто физиологические показатели, то заметен явный парадокс: мужчины сильнее, но дамы выносливей и зачастую обладают куда лучшей реакцией и большей ловкостью. Живут женщины дольше, могут вынести более сильную боль, да и старение женского организма протекает намного медленней. Несмотря на недолговечность женской красоты и весьма краткий срок способности иметь детей, остальные функции организма хрупких барышень угасают довольно медленно. К тридцати пяти годам мужчина начинает дряхлеть как мужчина. Его желание продолжать род заметно слабеет или совсем угасает, в то время как большинство женщин в ту же пору только достигают пика активности. Вот и выходит, что мужчину считают сильной особью лишь потому, что он крепче может садануть по столу кулаком.

Общественная жизнь мужчины намного сложней, и совсем не потому, что от него больше требуют. В общении с женщинами существует множество ограничений и запретов, которые не каждый кавалер осмелится переступить. Дамам позволено открыто выражать свои эмоции, лить на голову мужчин поток бранных слов и при этом оставаться совершенно безнаказанными. Согласно нормам приличия, хорошо воспитанный кавалер никогда не оскорбит даму в ответ, не то чтобы ее ударить. Он должен выслушивать, он должен терпеть и при этом оставаться невозмутимым, спокойным и мило улыбаться. Если же на его лице возникнет хоть тень недовольства, его тут же обвинят в отсутствии галантности и в том, что он совсем не мужчина. Порою в светской жизни герканского двора возникали презабавные ситуации, когда благородные дамы и девицы набрасывались на своих мужей иль ухажеров с кулачками, а те были вынуждены спасаться бегством под дружный хохот свидетелей этого проявления чувств. Если девица разъярена и бьется в истерике, то уважающему себя кавалеру не остается ничего другого, как позорно ретироваться или мученически сносить побои остреньких кулачков да локотков. Так какой же из этого можно сделать вывод? Кто из нас: мужчины или женщины поставлены природой и обществом в более невыгодное положение?

Данный вопрос, конечно, спорный и весьма многогранный, однако те мужчины, кто хоть раз в жизни попадал в подобное неловкое положение и бесился от бессилия, не воспримут иных аргументов. К примеру, генерал ванг Нордверг, командующий экспедиционным корпусом, присланным в герканскую колонию для ликвидации последствий якобы произошедшего мятежа, был готов провалиться под землю и одновременно сгореть со стыда. Его, кадрового заслуженного офицера, прошедшего долгий и отнюдь не легкий путь от сержанта-пехотинца до корпусного генерала, осмеливалась поучать и стыдить какая-то капризная девчонка, по нелепейшему стечению обстоятельств наделенная немыслимыми полномочиями. Она разговаривала с ним на повышенных тонах, постоянно язвила, обвиняла в некомпетентности и старческом маразме, одним словом, измывалась, как хотела, разве что не била веером по изуродованным шрамами щекам.