Цветок виселицы - Сандему Маргит

Почему так холодно? Луна освещала грязный весенний снег.

Неужели она вышла из дома?

Да. Охотничий павильон остался у нее за спиной. Больше ей там нечего делать, потому что там нет Доминика.

Ей надо в Норвегию. Он, безусловно, там. И ждет ее. Просто ему пришлось отправиться туда заранее. А теперь она пойдет туда за ним.

Маленькая, хрупкая, в темном капоте, она шла через поле, покрытое мокрым, липким снегом. Она смутно помнила, как осторожно выскользнула из дому, пройдя мимо двери Тенгеля и Сигрид, стараясь ступать как можно бесшумнее. Должны же они понять, что ей надо к Доминику!

Входная дверь, к счастью, даже не скрипнула. Никто не видел и не слышал, как она ушла.

Норвегия находилась на западе. Вдоль дороги тянулись бесконечные луга и поля — Уппландская равнина. Пока ей ничто не угрожало, до опасных лесов было еще далеко.

Однако таким, как они с Домиником, избранным из рода Людей Льда, всегда везло. Все будет хорошо.

Доминик исчез.

Боль, причиненная этой утратой, затмила все остальное. Виллему вдруг стала обыкновенной одинокой женщиной, которая, обезумев от горя, брела по тяжелой и липкой снежной каше.

Она шла, шла и шла. Ноги замерзли и с трудом несли ее вперед, колени подгибались от усталости.

По ночному небу плыла луна. Местность слегка изменилась. Кое-где уже стали появляться перелески да пологие холмы.

«Доминик. Ты должен был подождать меня!

Разве ты забыл, что мы хотели умереть вместе?»

Виллему упала лицом в мокрый снег. Встала и пошла дальше.

На востоке, у нее за спиной, посветлел горизонт. Но лунный свет еще был ярок, и ее тень, скользившая по весеннему талому снегу, была хорошо видна.

Нет, она не скользила. Она ковыляла и спотыкалась.

Виллему забыла о Норвегии, забыла, почему так упорно стремится вперед, проваливаясь в глубокий снег. Она уже перестала приподнимать подол длинного капота — он все равно намок и беречь его было бесполезно. Виллему перестала считать, сколько раз она падала в снег.

Вдали в усадьбе завыла собака. Виллему не обратила на нее внимания.

Светлело, месяц заметно побледнел. Виллему чувствовала только душевную боль: ей не хватало Доминика.

Ноги отказывались нести ее. Сердце учащенно билось. Она опустилась на колени и упала лицом в снег.

Ей хотелось спать. Только спать, долго-долго.

Чьи-то руки осторожно перевернули ее лицом вверх. Кто-то поднял ее на руки.

Виллему открыла глаза и увидела чье-то лицо. Ей стало легко на душе, и сама она вдруг сделалась необыкновенно легкой. Все было замечательно. Она испытывала блаженство и покой.

Виллему улыбнулась, поняв, кому принадлежит это доброе лицо.

— Тенгель Добрый, — прошептала она. — Я знала, что увижу тебя.

— Оставь свою земную оболочку, Виллему, — мягко проговорил Тенгель. — Ты одна из нас.

— Одна из вас?

— Одна из избранных. Начинается твоя вторая жизнь. Ты будешь приходить на помощь своим потомкам, когда они попадут в беду.

— Доминик тоже здесь?

— Да, здесь. И Суль. И все те, кто пытался делать добро вопреки дьявольскому наследию, которое мы получили при рождении.

— А где же другие, злые?.. Тенгель Злой, его нет среди вас?

— Нет, конечно. Ведь ни он, ни его собратья, не стали бы помогать нашим близким. Он больше не будет мучить тебя, Виллему.

— Нас много?

— С тобой и Домиником нас будет двенадцать. А потом, но еще очень не скоро, к нам присоединятся Ульвхедин и Ингрид. И еще один, кого ты пока не знаешь, но он уже родился на свет.

— Значит, и Никлас здесь? — прошептала Виллему.

— Конечно.

— А Ирмелин?

— Ирмелин нет. Она не принадлежит к избранным. И Колгрима тоже нет. Он желал только зла. Зато моего внука Тронда ты здесь встретишь. И еще кое-кого, кто жил задолго до тебя.

— Спасибо тебе, Тенгель Добрый, я рада! Если бы еще Доминик…

Тенгель с улыбкой повернул голову. Виллему посмотрела в ту сторону — там стоял Доминик, молодой, красивый, каким он был, когда она увидела его в первый раз.

— Ты здесь! — прошептала она. — Ты ушел раньше меня, Доминик. Я не успела уйти вместе с тобой.

— Но теперь-то мы опять вместе.

Он поднял ее, и она увидела всех, стоявших вокруг. Вид одних мог внушить страх. Другие были ослепительно прекрасны. Она поняла, что и сама она молода и одета так же, как все, в простые, красивые одежды. И Никлас, Никлас тоже был здесь!