Ринсвинд и Плоский мир - Пратчетт Терри

— Лучше? Лучше, чем что? — уточнила Хильда.

Госпожа Макгарри вздохнула.

— Лучше, чем это,— сказала она.

Из-под снега выпрыгнули старики.

— Добрый вечер, мадам! — воскликнул Коэн, хватая лошадь Хильды под уздцы. — Ты послушаешься, или об этом должен попросить мой друг Маздам? Правда, он немного… дикий.

— Хур-хур-хур!

— Да как вы смеете…

— Смею, госпожа, все смею. Слазь, пока я тебя не скинул.

— Но послушайте!

— Прошу прощения? Прошу прощения? — забормотала Гертруда. — Вы ведь… мертвы?

—Вилли, мы мертвы? — спросил Коэн.

— Должны бытьмертвы, но я себя чувствую очень даже живенько!

— Я жив! — взревел Хэмиш Стукнутый. — И задам трепку любому, кто посмеет сказать, будто б я мертв!

— От такого предложения невозможно отказаться, — сказал Коэн, вскакивая на лошадь Хильды. — По коням, парни!

— Но… прошу прощения? — повторила Гертруда, принадлежавшая к классу людей, которые страдают неизлечимой вежливостью. — Предполагалось, что мы перенесем вас в великий Зал Павших. Там уже приготовлены медовуха, жареная свинина, предусмотрены даже драки во время перемены блюд! Все только для вас! Вы же сами этого хотели! Банкет оплачен!

— Правда? — хмыкнул Коэн. — Что ж, большое спасибо. Но, к сожалению, мы не сможем присутствовать.

— Но именно туда должны попадать герои, павшие смертью храбрых!

— А я разве подписывал какое-то обязательство? Что-то не припоминаю, — пожал плечами Коэн и посмотрел на небо. Солнце садилось, уже появились первые звезды. И каждая — это целый мир? — Эй, госпожа Макгарри, ты по-прежнему не желаешь к нам присоединиться?

— Покамест нет, мальчики, — улыбнулась Вена. — Пока я не готова. Но, может, в другой раз?

— Договорились! Ну, что ж, нам пора. Еще столько дел…

— Но… — Госпожа Макгарри оглянулась на заснеженное поле. Ветер заносил снегом… некие формы. Она увидела торчащую из сугроба рукоять меча, чуть дальше — припорошенную снегом сандалию. — Так вы умерли или нет?

Коэн тоже скользнул взглядом по полю.

— Ну, тут дело обстоит следующим образом. Мы себя мертвыми не считаем, а на мнение других мы плевать хотели. Плевали, плюем и будем плевать. Хэмиш, ты готов? Тогда, парни, за мной!

Вена проводила взглядом бредущих обратно на гору валькирий, о чем-то переругивающихся меж собой, а потом стала ждать. У нее было ощущение, что ей есть чего ждать. Некоторое время спустя она услышала лошадиное ржание.

— Ты за мной? — спросила Вена, посмотрев на всадника.

— Я БЫ ПРЕДПОЧЕЛ ИЗБЕГНУТЬ ПРЯМОГО ОТВЕТА НА СЕЙ ВОПРОС, — ответил Смерть.

— Но ты здесь, — сказала Вена, хотя в данный момент она скорее чувствовала себя госпожой Макгарри.

В отличие от госпожи Макгарри, Вена, скорее всего, убила бы пару-другую валькирий, чтобы впредь ей не перечили, но все они были такими молодыми…

— КОНЕЧНО. ПОТОМУ ЧТО Я — ВЕЗДЕ.

Госпожа Макгарри подняла голову к звездам.

— В старые времена, — промолвила она, — если герой проявлял себя действительно геройски, боги помещали его среди звезд.

— НЕБЕСА СИЛЬНО ИЗМЕНИЛИСЬ, — пожал плечами Смерть. — ТОТ, КТО СЕГОДНЯ ВЫГЛЯДИТ ВЕЛИКИМ ОХОТНИКОМ, ЛЕТ ЧЕРЕЗ СТО МОЖЕТ СТАТЬ ПОХОЖИМ НА КАКОЙ-НИБУДЬ КОВШИК.

— По-моему, это несправедливо.

— А НИКТО НЕ ГОВОРИЛ О СПРАВЕДЛИВОСТИ. НО ВЕДЬ ЕСТЬ И ДРУГИЕ ЗВЕЗДЫ.

Добравшись до лагеря Вены у подножия гор, Гарри развел костер, а менестрель тем временем сидел чуть в сторонке и задумчиво пощипывал струны.

— Я хочу, чтобы ты услышал это, — вдруг сказал он и начал играть.

И его песня длилась целую вечность.

Когда же смолкли последние ноты, Злобный Гарри украдкой смахнул слезу.

— Конечно, над ней еще нужно поработать… — странным, далеким голосом пробормотал менестрель. — Но скажи, тебе понравилось?

— Ты спрашиваешь, понравилось ли мне? — переспросил Злобный Гарри. — То есть… она может стать еще лучше?

— Да.

— Это не похоже на… настоящую сагу, — хрипло выдавил Гарри. — Тут есть мелодия.Ее можно насвистывать. Или мурлыкать. Она даже звучит, как они.То есть так, как они бы звучали, если бы вдруг стали музыкой…

— Хорошо.

— Она… прекрасна.

— Спасибо. Но когда ее услышат люди, она станет еще лучше. Это музыка, которую должны слушать люди.