Война колдунов. Штурм цитадели. - Рудазов Александр

В рокушской армии и такие тоже есть — подписавшие бессрочный контракт. Несладко, конечно, до седой бороды шинель таскать, зато им денежку хорошую платят, не то что «кратковременным». Пять лет-то любой отслужит. А у «бессрочников» в солдатских слободах и жены есть, и дети. У кого так вовсе по нескольку жен — в одной слободе одна, в другой другая, в третьей третья…

Лария… Странное здесь все, чужое, незнакомое. Дома какие-то неправильные, не такие. Девушки на рокушьянок не похожи — волосы у всех пшеничные, очи лазурные, губы красной краской намазюканы. А декольте чуть ли не до пупа — добро только что наружу не вываливается. Глаза сами так и тянутся — стыдно, неловко, а ничего не сделаешь!

Их фузилерский полк идет в голове колонны, сразу за Четвертым Гусарским. Нет хуже, чем за кавалеристами топать — так и гляди, как бы в лошадиную какашку не вступить.

Солдаты шагают свободно, не в ногу, мундиры у всех расстегнуты. Иные вовсе сняли, несут на плече, вместе с фузеей. Жарища с утра смертная — июнь заканчивается, не шутка. Всякий нет-нет, да и глянет в небо с мольбой — дождичку бы, хоть чуточку!…

Хорошо хоть, скоро уже отдыхать. Войско возглавляет не кто-то там — сам батюшка Хобокен! Дед двоюродный, когда жив был, частенько приговаривал: «Железному Маршалу победа — супруга верная, а солдаты — сыновья родные».

Дед небось знал, про что говорит. Все-таки тридцать лет шинель проносил, в гренадерских войсках. В Ларию походом ходил, в Каридош, даже в Геремиаде побывал. Аккурат за год до армейской реформы в отставку вышел.

Вот бы старик порадовался, узнав, что внук тоже у Хобокена под началом служит…

При Железном Маршале походный порядок другой, не как у всех. Отдых — не ночью, а днем, когда солнце палит нещадно. А вечером, когда жара спадет, идти дальше — по прохладе, со всей приятностью.

Эх, поскорей бы уже на привал — пить охота, мочи нет…

— Что, молодой, жажда глотку дерет? — прищурился капрал Ростопчан.

— Дерет, дяденька, — виновато кивнул Тантален.

— А нечего было к фляге каждый шаг прикладываться, — наставительно сказал старик. — Водицу на походе понапрасну не расходуй, терпи до последнего. Много выпьешь — только еще хуже будет.

— Да как же терпеть-то, дяденька, если во рту сушь такая?! - взмолился Тантален. — Точно Единый в нем пустыню сотворил!

— Только Единому и дела — тебе, дураку, пустыни в роту творить, — хмыкнул Ростопчан. — Учись, молодой, пока дядька Цветро жив. Отхлебнул глоток — не глотай разом, а подержи в роту-то, пополощи, чтоб нёбо смочить. Тебе ведь по правде не пить охота, а просто слюни все от жары пересохли. Хлебца горбушку пожуй, сухарик — чтоб в роту пусто не было.

Тантален слушал, вздыхал и все глядел по сторонам — нет ли ручья или хоть прудика? Фузея тоже вот плечо натерла — вроде и не слишком тяжела, а рука уже занемела…

— Да ты не перекладывай зря фузею с плечо на плечо, — покачал головой капрал. — Не полегчает, не колгочи без толку. Приноровиться надо — тогда и тяжело не будет. Тут, братец, в привычке все дело…

— Шибко жарко, дяденька… — утер взмокшие волосы Тантален.

— Знаю, что жарко, знаю, — кивнул Ростопчан, доставая из кармана смятую бумажку. — Ну, еще разок повторить, что ли…

Со всего капральства потянулись солдаты. Эти бумажки в армии уже запомнили — такие выдали всем унтер-офицерам. Своего рода миниатюрный «разговорник» — несколько серых фраз с переводом на рокушский. До начала следующего сражения строго велено каждому рядовому выучить назубок.

Все равно на переходе делать нечего — мозги аж плавятся на солнцепеке.

— Це-ра-ка аш… аш… ашьтьях си, — по слогам прочел капрал. — Церака ашьтьях си. По-нашему, значит, «штык в землю»! Ну-ка, молодой, повтори!

— Еще раз прочти, дяденька?… - попросил Тантален, заглядывая в бумажку.

Читать-писать он не умеет. Вечно пьяненький деревенский жрец с грехом пополам учил крестьянских детей грамоте, но Тантален всегда предпочитал бегать в лес или на речку.

— Церака ашьтьях си, — терпеливо прочел еще раз Ростопчан. — Повтори.

— Срака — аж укуси! — повторил Тантален.

Солдаты весело загоготали. Седоусый капрал цыкнул зубом, тоже с трудом сдерживая усмешку.

— А что там еще, дяденька? — спросил покрасневший Тантален.

— «Цурукту» — значит, сдавайся, — вернулся к началу списка Ростопчан. — «Шу марехци танкай?» — «где твой командир?», «ху сшири тераца си» — «руки за голову», значит…