Последний из рыцарей - Сандему Маргит

Опять он прочитал ее мысли, ведь она ему ничего не сказала! Наверное, это свойство особенно обострилось у него нынешней ночью. «А что чувствует Ульвхедин?» — подумала Виллему.

Сама она не ощущала в себе никакого прилива сверхъестественных сил, вообще ничего. Но ведь она знала, что ее способности не принадлежат ей. Она была лишь промежуточным звеном, своеобразным исполнителем воли покойных предков. А их тут сегодня не было, она не ощущала их присутствия. Может быть, Дания лежала вне сферы их влияния?

Виллему их не хватало.

— Разве поборники не зажгут жертвенный костер? — прошептала она.

— Они не смеют. Ради Бога, молчи!

Ритуал наверху продолжался. Пастор воздел руки, и послышалась непонятная, похожая на литургию песня, исполняемая на каком-то неведомом языке. Пели поочередно, то пастор, то паства, почти как в церкви. С той только разницей, что грубая языческая песнь не имела ничего общего с возвышенным пением псалмов.

Певшие как будто вызывали кого-то своей песнью. Но кого? Предков? В таком случае тех, что жили, по меньшей мере, сто поколений тому назад. Нет, эти люди происходили не от болотных жителей. Напротив, они изгнали болотных жителей и забрали себе их владения.

Но, может, у кого-то из них в жилах все-таки течет кровь болотных жителей?

Может, кто-то из их предков не устоял перед красотой болотных мужчин и женщин?

Нет, не надо поддаваться чарам этого холма! Лунный свет, пустынное место, плита на древнем могильнике или жертвенный камень, немой, настороженный лес… Виллему взяла себя в руки и попыталась трезво смотреть на происходящее. Куда пропало ее чувство юмора?

Впрочем, обстановка к юмору не располагала. Особенно женщине на камне было не до смеха.

Виллему надеялась, что комендант не станет мешкать. Или эта женщина уже мертва?

— Нет, — прошептал Доминик.

Он опять читал ее мысли! Раньше такого почти не случалось.

Виллему ощущала и присутствие Ульвхедина, но не решалась повернуть голову в его сторону, опасаясь, как бы люди в плащах не заметили в лесу движение.

Песнь умолкла. Пастор громким голосом начал службу. Теперь можно было даже разобрать произносимые им слова. Впрочем, словами это назвать было трудно… Если эти звуки и были словами, никто их все равно понять не мог. Видимо, речь его была придумана именно для этого обряда.

— Почему все-таки их только восемь? — жалобно, со страхом спросила Виллему.

— Может, другие остались в дозоре, чтобы сюда случайно не забрел посторонний?

Как она сама до этого не додумалась? Виллему стало легче.

Теперь пастор затеял какой-то дьявольский разговор с братьями. Люди упали на колени — от слабости или в исступленной молитве, этого Виллему не знала — вопросы и ответы чередовались все быстрей и быстрей. Люди постепенно приходили в неистовство. Но неожиданно все смолкли.

Женщина шевельнулась и снова застыла в неподвижности.

— Она чем-то одурманена, — пробормотал Доминик. — Скорей всего ее напоили — самый легкий способ заставить ее молчать.

Людьми на бугре овладело странное возбуждение. Комендант, уверовавший в способности Доминика, тихо спросил:

— Что там сейчас происходит?

— Ими овладела похоть, — с отвращением объяснил Доминик.

— Неужели они хотят?.. — Виллему широко открыла глаза.

— Похоже на то!

— Какой ужас! Я не желаю этого видеть! Какая жестокость!

— Я не собирался вмешиваться раньше времени, хотел взять их на месте преступления, когда они приступят непосредственно к жертвоприношению, — мрачно сказал комендант. — Но ждать больше нельзя.

Пастор, наделенный правом первым обладать жертвой, опустился на колени и пополз к женщине.

— Именем короля приказываю прекратить этот спектакль! — раздался оглушительный голос коменданта.

Поборники в первое мгновение окаменели, но, увидав солдат с обнаженными саблями, хотели бежать.

— Оставайтесь на месте! — велел комендант Доминику и Виллему, оружия у Виллему не было, и она решила, что на этот раз ей лучше подчиниться коменданту.

Поборники на холме озирались, изыскивая возможность бежать, но солдаты уже оцепили подножие холма и медленно приближались к ним. Петля затягивалась.

Кто-то в отчаянии крикнул:

— Помогите! Помогите нам, черт бы вас всех побрал!