Кошмар по имени Хора - Георгиева Инна Александровна

- Как бы ты себя не называла, девочка, - вздохнул призрак, - то, что ты натворила, исправлять придется тоже тебе. И неважно, какие тобой двигали мотивы. Сейчас есть только ты, ван Дерт и Лира, которую ты очень хочешь спасти. Твой враг учится на своих ошибках. Пора бы и тебе последовать его примеру.

Хора вышла из особняка, и он растаял дымкой за ее спиной. Теперь там снова был только старый изломанный забор из покосившихся досок. А на колдунью с немым упреком во взгляде смотрели Ратибор и Шайтан. Та поежилась:

- Что вы на меня уставились, как будто я вам денег должна и не отдаю?

- Ты была членом Гильдии Вороньего Крыла, хозяйка? - грозно прогавкал пес.

- Ну, была.

Собака задумчиво нахмурилась и предположила:

- Наверное, ты не знала, что это - Гильдия преступников. Ты ведь среди них недолго числилась?

- Это как посмотреть, - пожала плечами Хора.

- Месяц? Два? Неделю?

- Пятнадцать лет.

- Бли-ин, хозяйка, - закатил глаза пес. - Ты, конечно, особым умом не блещешь, но за пятнадцать лет даже до тебя должно было дойти, какие элементы работают вместе с тобой.

- Ты прав, Шайтан, - колдунья обошла пса по дуге и уже хотела направиться прочь из бедняцкого квартала, но была остановлена холодным вопросом Ратибора:

- Где Лира?

- В Валусии.

Некромант скрестил руки на груди и уставился на седую мрачными голубыми глазами:

- В стране вечного льда?

- Почему? - удивилась женщина. - Насколько мне известно, месяца три в Валусии довольно активно светит солнце.

- Зачем Видящую забрали к викингам?

- Я бы тоже хотела это знать, - честно ответила Хора. Ратибор приблизился к чародейке вплотную и навис над ней, грозно буравя взглядом:

- Кто украл Лиру?

Несколько секунд колдунья молчала, будто сама пыталась поверить в то, что сейчас скажет, а потом ответила:

- Глава Гильдии Вороньего Крыла, Рейн ван Дерт. По прозвищу Кровавый Дождь. Один из сильнейших магов огня, которых я знаю.

- И зачем такому могущественному чародею Видящая?

- А ты-то сам как думаешь? - криво усмехнулась колдунья. Некромант недобро сузил глаза и провел ладонью в сантиметре от женской щеки:

- Не шути со мной, наемница…

Его пальцы на мгновение коснулись острого подбородка, и чародейка вздрогнула: столько скрытой угрозы, столько презрения и жесткости было в словах Ратибора. Лиловые глаза заблестели, будто сейчас горькие слезы польются по щекам, но вместо этого они вдруг вспыхнули огнем. Волосы вздыбились за спиной, и лицо Хоры на мгновение словно потемнело, выпустило на свободу скрытый внутри мрак:

- Убирайся прочь, если что-то не устраивает! - дрогнувшим, но от того еще более жутким голосом, рыкнула она. Махнула рукой наотмашь, и некроманта отбросило назад. Он ударился спиной о стену покосившегося дома, сполз на землю, а сверху с противным треском на чернявую голову обрушился кусок соломенной крыши. Развернувшись на каблуках, Хора быстрым шагом пошла прочь.

- Живой? - к мужчине неспешно подошел Шайтан. Ратибор стряхнул с макушки глину и горько произнес:

- Она - убийца из Гильдии Вороньего Крыла. Как можно доверить ей спасение ребенка?

Пес склонил лобастую голову к плечу и задумчиво, словно сам с собой разговаривая, пробормотал:

- Ты так отчаянно пытаешься убедить себя в том, что Хора плохая… Я только не могу понять - зачем…

- Мне не нужно себя убеждать! - вскочил на ноги некромант. - Я вижу факты!..

- Перед тобой абсолютно седая двадцатишестилетняя женщина, которая бродит по трактам и шарахается от людей, - перебил Шайтан. - Я - собака. Но я и то вижу больше фактов.

Повернувшись к обомлевшему Ратибору хвостом, пес побежал догонять хозяйку. А некромант еще какое-то время молча смотрел ему в след и думал… потом чертыхнулся, набросил капюшон на пострадавшую голову и потопал следом.

Хора почти летела по закатному городу:

"Ах, я плохая, ах, я из непопулярной гильдии, ах, я убийца и вор… так, стоп! - колдунья на скорости пропустила нужный поворот, включила тормоза и едва не снесла плечом фонарный столб. - На чем я остановилась? Ну, конечно! Я - самое мерзкое, страшное и злобное создание на планете! Да что он знает?!.."

Подвернувшаяся под ногу жестяная миска почувствовала себя пушечным снарядом, пролетела пол улицы и ударилась о копыта на удивление знакомой лошади. Буцефал окинул седую взглядом, в котором читалось полное понимание и прощение, причем одной фразой: "грешно на больных обижаться".