В ловушке времени - Сандему Маргит

Йонатан с доктором испуганно над ним склонились. Он глубоко, со стоном втянул в себя воздух — и замер, перестал дышать.

— Натаниель! — закричал Йонатан.

Его подхватило и закружило и с нечеловеческой силою поволокло вниз, к земле, его словно бы затягивало в гигантскую воронку. Он пробовал сопротивляться, ибо внутренний голос кричал ему об опасности, однако все потуги его были тщетны. Он пустился в странствие, которое вело в неведомые измерения.

Сердце бешено колотилось в груди, он испугался, хотел сказать доктору, но не смог. Он был беспомощен, целиком во власти некой удушающей силы. «Время и пространство — это тебе не игрушки, — с тоскою подумал он. — Господи, и что я только затеял?»

И вдруг все вокруг него стихло. По крайней мере, на миг. Переведя дух, он сделал знак доктору, что с ним все в порядке.

— Что это было? — спросил Йонатан.

Натаниель нетерпеливо качнул головой.

— Продолжайте, — прошептал он. Озабоченно вздохнув, доктор сказал ему:

— Ты на берегу у Данноура…

— М-м-м-м… Да, я уже там.

— Что ты видишь?

— Корабли, — прошептал Натаниель еле слышно. — А вокруг клубится туман, или дым. Вижу, как переливаются яркие знамена и стяги. Вижу старинные, очень красивые суда. Воинов, стреляющих из лука. Кровь… Слышу крики, шум. Скрип и грохот сшибающихся кораблей. Я попал в разгар большого сражения. Берег тоже усеян воинами…

От волнения доктор Сёренсен едва мог выговорить полслова, где уж там было думать о «правильной», убаюкивающей интонации. Его метод сработал! Сработал!

По крайней мере, на данный момент.

Теперь оставалось лишь довершить начатое. Переселить Натаниеля Гарда в другого человека.

Интересно, что из этого выйдет?

— Сражение уже подходит к концу. Через полчаса маленький император умрет. Ты должен быть на борту главного корабля Гэндзи. Ты нашел его?

Натаниель отвечал прерывистым шепотом и до того тихо, что они вынуждены были наклониться к нему, чтобы его расслышать. Он пытался отогнать от себя предчувствие надвигающейся опасности, но ему это не удавалось. Его преследовало ощущение, что кто-то неусыпно следит за ним, подстерегает каждый виток его мысли…

— Да, я нашел… главный корабль, — выдавил он с трудом. — Сейчас у нас… Час Зайца, кровавый день на исходе… Отлив… означает… гибель… для Тайра…

— То есть для клана Хейке?

— Да. Море… окрашено их кровью… А их знамена… лежат на воде как багряные осенние листья.

— Ты сумеешь найти вождя Гэндзи? Ёритомо? Ищи его!

«Опасность, опасность! Взгляни наверх, по сторонам, разве ты не видишь?»

Нет, Натаниель ничего не видел, кроме того, что кругом люди убивают друг друга. Это уже само по себе было страшно, однако голос, набатом звеневший у него в голове, предупреждал о коварном умысле и происках, направленных против него самого, незваного пришельца из будущего.

— Он… Я вижу вождя. Но это не Ёритомо. А какой-то молодой юноша, очень молодой. Должно быть, это его младший брат, Ёшидзуне, тот, что стал народным героем! Да, это он, потому что рядом с ним могучий Бенкей. Постой! А там где-нибудь… говорилось… что Ёритомо принимал участие… в этой битве?

Они стали вспоминать. Йонатан порылся в бумагах.

— Нет, — сообщил он. — Победа при Данноура была целиком делом рук Ёшидзуне.

Натаниель занервничал. Все шло не так, как они задумали. Предчувствие опасности сводило его с ума, он хотел как можно скорее вернуться назад, но сначала ему нужно было разыскать Туву.

— Значит, Ёритомо здесь нету, — тусклым голосом проговорил он. — Я должен… Нет. Перенесите меня сперва на корабль Сэдзуко!

— На императорский корабль клана Хейке? Тогда ищи его! — приказал доктор.

Они подождали. У Натаниеля, который по-прежнему лежал с закрытыми глазами, был донельзя усталый, измученный вид. А разумно ли все это? — спросил самого себя Йонатан. Но ведь другого выхода у них не было.

— Я… нашел… императорский… — прошептал Натаниель, не сумев даже закончить предложения. — Но мне… не справиться… одному. Я должен… переселиться… в кого-то… из здесь присутствующих. Почерпнуть в ком-то силу…

Казалось, он дошел до полного изнеможении.

— Должен спрятаться.

Последние слова были им непонятны.