Золото мертвых - Прозоров Александр

Однако, уже сойдя на берег, Зверев обратил внимание, что крепость содержится в идеальном порядке. На стенах ни трещины, ни единого выпавшего камня, ни просадок нигде нет, на каждом углу за зубцами прогуливается по копейщику в тегиляе с нашитыми на груди стальными пластинками, воротные петли лоснятся от сала, стража не играет в кости, ожидая смены, а стоит, зыркая глазами по сторонам, в полной броне — несмотря на изрядную жару.

Внутри крепость, как это обычно и бывает в селениях с маленькой цитаделью, больше напоминала огромный, плотно забитый многоэтажный склад. Оно и понятно: зажиточные горожане предпочитают самое ценное добро держать не дома, а здесь, под охраной и за стенами. Сюда же приносят припасы на зиму и на черный день, запасную одежду, броню, оружие. Потому что, случись серьезная осада, — жители, бросив постройки и малоценный скарб, все забьются сюда, в неприступную твердыню. И от того, как удобно они обустроили свой крохотный уголок, сколько добра припасли, какую еду попрятали в закрома, будет зависеть, насколько легко и долго они смогут тут перебиться.

Разумеется, обиталище воеводы было заметно просторнее конурок для простых смертных: трехэтажные бревенчатые хоромы разместились аккурат между стеной и башней и имели выходы к обоим укреплениям. Правда, следовало признать и то, что дом воеводы был строением казенным, а потому к личному мотовству боярина Бегебина эта роскошь отношения не имела. Наместники в крепости меняются — дом остается. В конце концов, горожане сюда лишь во время осады сбегаются, а воевода живет постоянно.

На крыльце дома сидел, вырезая из ивовой ветки свистульку, курчавый паренек лет пятнадцати в шелковой рубахе и добротной суконной епанче с отложным кружевным воротом. То ли холоп при богатом хозяине, то ли просто нарядно одетый отрок. Однако, увидев гостя, паренек подпрыгнул, спрятал руки за спину, склонил голову:

— Здрав будь, боярин. По делу ли к воеводе пришел, али еще чего надобно.

— Доложи, князь Сакульский, Андрей, проездом к воеводе поклониться зашел. Али заходил, коли нету его дома.

— Здесь, здесь, княже, — спрятал короткий клинок в ножны холоп и поклонился снова. — Сей миг доложу.

Паренек скрылся за дверью, а Зверев медленно поднялся на крыльцо, облокотился на перила. Сверху, с края башни, что-то неразборчивое каркнул черный ворон.

— Сам такой, — ответил ему Андрей и повернулся спиной, перекинув саблю вперед. Здесь, между высокими домами, постоянно царила тень, было прохладно и приятно влажно. Хорошо жить на острове, особенно в зной.

— Ужели сам князь Сакульский пожаловал?!

Распахнулась дверь, и на крыльцо вышел тридцатилетний мушкетер со страниц романов Дюма: причесанная клинышком борода, тонкие усики, широкополая шляпа, на ногах — сапоги с ботфортами, на плечах, поверх атласной рубахи, — облегающий короткий суконный казакин,^[26] отороченный соболем на вороте и обшлагах. Видать, жизнь на датской границе и общение с западными торговыми гостями изрядно изменили вкусы боярина. А может, просто собирался верхом на охоту куда-нибудь на болото, да нежданный гость развлечению помешал.

— Проходи, княже, мой дом — твой дом. Максимка, вели бургундского две бутылки принести, пряженцев, рыбы красной. Проходи, князь, рассказывай. Как супруга, как дети, как отец с матушкой поживают?

Последней фразой воевода выдал себя с головой. О своем госте он не знал ничего. Хотя, конечно, дежурный вежливый вопрос подходил к большинству взрослых посетителей.

— Благодарю, Афанасий Семенович, неплохо пока дети поживают. Первенца где-то в августе с супругой ожидаем.

— Наслышан, наслышан, — ничуть не смутился хозяин, пропуская Андрея в подозрительно маленькую трапезную. Видимо, специально предназначенную для разговоров с гостями с глазу на глаз. Здесь уже стояли кубки, бутылки, блюда с пряженцами, порезанной толстыми ломтями рыбой, миски с грибами и капустой — не квашеной, а свежей, мелко порубленной и сдобренной лимонной мякотью. — Наезжал несколько лет назад к нам князь Юрий Друцкий, с родичами свенскими встречался. Первый день, сказывали, весело гуляли, а на второй двор постоялый сожгли.

«Ай да родич! — мысленно восхитился Юрием Семеновичем Зверев. — Не ожидал! А по виду — такой благообразный старикашка…»

— Надеюсь, боярин, меня ты в таком буйстве не подозреваешь? — вытер несуществующие усы Андрей. — У меня путь еще долгий, мне шуметь рано.