Последний из рыцарей - Сандему Маргит

— Да. Но моя экономка, которая сейчас ухаживает за ребенком, долго не выдержит, она старая и слабая. И дело не только в ребенке! Я завещал Габриэльсхюс Марине, а по праву он должен принадлежать Ульвхедину. Просто ума не приложу, что делать!

— Ульвхедин хочет лишь одного: поскорее вернуться в Элистранд к Элисе и малышу. Ему не нужен Габриэльсхюс и связанная с ним ответственность, он хочет вернуться в Норвегию, где никто не будет называть его маркграфом и где он будет простым крестьянином. В этом его призвание. Габриэльсхюс — не для него.

Тристан кивнул.

— Наверное, ты права, но он получит от меня крупную сумму, а также необходимые ему для обзаведения мебель и утварь из Габриэльсхюса. У нас здесь много лишнего. Но что мне делать с Мариной? Она немного оттаяла благодаря Беттине, однако ее робость так и не прошла, и ей трудно сходиться с новыми людьми. К своей так называемой сестренке она относится с подозрением, появление ребенка явно вызывает у нее недоумение. Иногда Марина гладит ее по головке с отсутствующим видом, но живет она в своем недоступном, отгороженном ото всех мире, считая, что все мужчины только и ждут случая, чтобы нарушить ее покой и напасть на нее. Мы с ней одинаково тоскуем по Брониславе. Впрочем, мне кажется, она смирилась бы с потерей матери, лишь бы я к ней не приближался. А Бронислава хотела, чтобы я женился на Марине! О, Боже!

Он тяжело вздохнул.

— В прошлый раз, пытаясь поговорить с Мариной, я потерпела неудачу, — призналась Виллему. — Надеюсь, теперь мне удастся проникнуть к ней в душу. Попробую поговорить с ней еще раз, а то, боюсь, она никогда не вырвется из мира своих смутных представлений о жизни, рожденного жалостью к себе, и навсегда останется дурочкой!

Тристан не очень верил в успех такой попытки, но отговаривать Виллему не стал.

— Марина, — начала Виллему уже в тот же день, как только они остались в детской одни. — Марина, мы уезжаем, но Тристан остается. Поэтому прошу тебя: позаботься о нем! Он нуждается в твоей помощи. Он несчастен и удручен, он не меньше тебя горюет по твоей матери. Тристан никогда не мог жить один. Он рад, что ты останешься в Габриэльсхюсе и скрасишь его одиночество. Но было бы еще лучше, если бы ты взяла на себя хоть часть его забот по усадьбе. Помогла бы ему вести дела, занялась бы хозяйством, — беспечно болтала Виллему. — Давай предложим ему это.

Марина не отрывала удивленных глаз от Виллему. Она не привыкла, чтобы с ней говорили, как со взрослой.

— Ты ведь знаешь, мужчины такие неловкие, им нельзя доверять маленьких детей. Тристан был бы счастлив, если б ты немного помогла экономке ухаживать за ребенком. И помни: Тристан очень добрый. Он и мухи не обидит, и что бы ни случилось, никогда не прикоснется к тебе. Он не такой, как другие мужчины, ему ничего не надо от женщины. Ты не должна бояться его!

— А я и не боюсь, — прошептала Марина. — Но почему-то ноги сами уносят меня, как только я его вижу.

— Это пройдет, — заверила ее Виллему. — Беттина здесь? Я хочу поговорить и с ней до нашего отъезда. Ты, наверное, знаешь, что мы с Домиником едем домой, в Швецию, но по пути заедем в Сконе, чтобы навестить Лене, сестру Тристана и мою кузину. Мы с ней не виделись уже много лет!

Виллему долго беседовала с Беттиной. Сообразительная девушка быстро поняла, что от нее требуется. Она должна пробудить в Марине интерес к ребенку и со временем, быть может, даже открыть ей, кто его настоящая мать. Однако спешить с этим не следует ни в коем случае! Лучше уж пусть все останется, как есть. Кроме того, Беттина должна время от времени как бы невзначай восхищаться Тристаном, его добротой и благородством. Но это следует делать лишь изредка и крайне осторожно. Чтобы эти разговоры не опостылели Марине. Ведь нельзя допускать, чтобы Марина и Тристан всю жизнь прожили под одной крышей, так и не поженившись!

Виллему сделала все, что могла. Отправив Ульвхедина в Норвегию, они с Домиником поехали в Сконе.

Лене была удивлена и обрадована их приезду. Она изменилась и стала настоящей хозяйкой большой усадьбы, а ее муж, Эрьян Стеге, производил еще более надежное впечатление, чем раньше.

— А где же Кристиана? — поинтересовалась Виллему. — Она была совсем маленькая, когда я видела ее последний раз. Тристан говорил, что она помолвлена?

Лене всплеснула руками:

— Помолвлена? Ну и братец у меня! Кристиана уже три года как замужем, и у нее двухлетний сын. Правда, Тристан не был на ее свадьбе, мы не устраивали большого торжества, потому что Серен Грип как раз тогда потерял отца.