Алтарь - Прозоров Александр

– Разумеется, – немедленно согласился официант, и колдун явственно ощутил, что тот опять врет. Хотя, с другой стороны – откуда взяться хорошему вину в этом стремительно деградирующем мире?

– И пепельницу принесите, пожалуйста.

Молодой человек умчался, всячески изображая торопливость. Таня улыбнулась, протянула руку, провела ею над крохотным алым огоньком:

– Как романтично… Это ради меня?

– Разумеется. – Настала очередь лгать колдуну. – Когда я вижу тебя при живом свете, ты кажешься еще прекраснее. Электричество мертво, при нем все выглядят желтыми, как восковые фигуры.

Женщина опустила руки на стол – Пустынник наклонился вперед, сжал ее ладони в своих:

– Самое великое чудо, которое я встречал в своей жизни, – это ты, Танечка. Ты самая прекрасная, самая отзывчивая и ласковая. Даже не представляю, как я без тебя существовал все эти годы…

– И долго? – неожиданно поинтересовалась жещина.

– Что долго?

– Долго ты без меня жил? Сколько тебе лет, Толя?

– Какая разница? – недоуменно отозвался Пустынник. – Без тебя это все равно была не жизнь…

– Врешь ведь, – вздохнула она, взглянув на часы. – Понимаю, что врешь… А все равно приятно.

С грохотом отворилась дверь, в ресторан ввалился сразу десяток мужчин. Громко переговариваясь, они направились к трем сдвинутым вместе столикам. Один из бритых наголо мордоворотов остановился у служебной двери и приоткрыл занавеску:

– Эй, халдей! Водки нам принеси и сока. И пусть обед там на всех сварганят!

Колдун улыбнулся спутнице, чуть повернул голову и скосил глаза в сторону рассаживающейся компании. Молодые, горячие хищники, уверенные, что мир принадлежит именно им. И в чем-то они, конечно, правы. Мир действительно принадлежит молодым и смелым. Вот только на пути к власти мало кому из них удается разминуться с маленькой и тихой старушкой, что бродит по свету в длинном балахоне и косой в руках. А те, кто выживает – становятся тихими спокойными старичками с усталыми глазами, холодным разумом и железной хваткой. Каковых в этой компании пока не видно.

Пустынник рефлекторно повел носом, определяясь с образом, что был послан ему Изекилем. Зёвой, похоже, был вон тот, белобрысый, лет тридцати, с глубокими залысинами, что уверенно усаживался во главе стола. Да, точно он. Значит, нужно действовать, пока бойцы не перебрали и не стали излишне буйными.

– Извини, я на секунду…

Маг поднялся и спешно направился в туалет. Войдя в светлое, отделанное кафелем, помещение, он не стал заходить в кабинку, а всего лишь сполоснул руки под краном, тщательно вытер, изведя несколько кусков одноразового бумажного полотенца, потом достал из кармана спичечный коробок, занес палец над двумя маленькими прядками сальных волос:

– Ну, близнецы-братики, кто из вас огненный, кто нитяной… – Пустынник ткнул указательным пальцем в одну из прядок, полностью размазав ее по подушечке, потом отломил край коробка с остатками жира, бросил в отверстие раковины и долго проливал его водой. Потом вышел в зал.

Шумная компания, свалив пальто и куртки на стул в одну большую кучу, уже допивала графин, чему-то шумно смеясь. Колдун подошел ближе, окончательно определяясь с целью. Да, действительно – белобрысый мужчина, что сидел во главе стола, улыбался снисходительно, говорил скупо, поглядывал на прочих свысока. Остальные, отпуская шуточки, чаще посматривали именно на него, желая понять, какое произвели впечатление.

– Коля! Колян! Вот это да! Сколько лет! – Пустынник раскинул руки, двинулся к столу, наклонился к Зёве, неуверенно вглядывающемуся ему в лицо, дружески хлопнул по спине, ткнув указательным пальцем чуть ниже левой лопатки и чуть мазнув жиром по ткани пиджака. – Коля! Рыжков! Ты, что, меня не узнал? В классе за одной партой сидели.

– А-а, – с облегчением кивнул Зёва. – Обознался ты, мужик. Отвали.

– Не может быть! Неужели ты меня не помнишь?

– Ты чего, не понял, земеля? – поднялся мордоворот на дальнем конце стола. – Тебе же сказали, отвали!

– Да, извините, – успокаивающе вскинул руки колдун. – Наверное, действительно обознался.

Он быстро вернулся за столик к Тане, взял салфетку и стал тщательно оттирать кончик пальца.

– Что там? – спросила Танечка, бросив быстрый взгляд на циферблат наручных часиков.

– Ерунда, обознался, – отмахнулся Пустынник и взял вторую салфетку.