Земля оборотней - Гурова Анна

— Ну, что надумали, куропатки? — насмешливо спросила Асгерд на чистейшем похъёльском наречии, вставая на ноги и помогая подняться Йокахайнену. За спиной у нее блеснула знакомая рукоять Плачущего Меча.

Лысый Пухури изумленно смотрел на кольцо пепла, на ожившего Йокахайнена, окочевший труп которого занесли в гнездо, на скалящую зубы девушку, которая взялась там вообще непонятно откуда.

— Отвечай, Пухури! Язык проглотил?

Старый тун начал что-то бормотать. Суть бормотания сводилась к тому, что тунов клана Сюэтар злостно обманули пришельцы — оказались шпионами и врагами, — а потому…

— Значит, все-таки решили продать нас Лоухи? — зловеще спросила Асгерд. — Не самая удачная мысль!

Она вскинула руку к небу и снова запела вису — уже другую. Ее голос зазвучал грозно, и в каждой строфе повторялись многочисленные имена Хара Одноглазого, Душегуба, страшного верховного бога варгов. Нет, не показалось! — тучи над ней потемнели и забурлили на низком небе. На гнездовье пала густая сизая тень, пахнуло холодом. В самой глубине темной тучи вспыхнул холодный проблеск. Глухо прогрохотал гром… Гроза? В начале зимы? Губы Асгерд шевелились, а ее пальцы наливались тем же ледяным светом, что и тучи, — как будто она окунула руку в небесное пламя.

— В моей руке — огненное копье Хара! — зазвенел ее голос. — Когда я ее опущу, оно обрушится на вас и ваши гнезда! От гнездовья Сюэтар останется только обгорелый пригорок, припорошенный золой!

Для клана Сюэтар всё это было слишком. Туны не разбежались только потому, что ни один не мог шевельнуть крылом от ужаса. Наконец вперед выступил позеленевший Пухури:

— Уходите, колдуны! Мы вас выпустим…

— Не-ет! — засмеялась Асгерд. — Так легко вы не отделаетесь. Ильмо хорошо придумал, жаль, не успел исполнить. Отнесёте нас в Луотолу по воздуху! И только попробуйте что-нибудь выкинуть по дороге — на лету изжарю, как курей!

Получив торопливое униженное согласие, Асгерд стряхнула с пальцев холодный синий свет, словно капли воды, и озорно взглянула на Йокахайнена.

— А теперь быстро проваливаем отсюда, пока тут не появился мой папаша!

Глава 21

Опасное свидание

Закончился снегопад, ветер разогнал тучи, и над Туонелой раскрылось глубокое, усыпанное звездами небо. Над белоснежной долиной, над черным зеркалом озера Туони и острыми скалами бесшумно скользили две птицы: огромная белая сова и легкая черная чайка. Оставив Туонелу позади, они плавно опустились на заснеженное плато и приняли более удобное для беседы обличье.

— В первый раз я почувствовал здесь себя совсем как дома, — задумчиво проговорил Ярьямейнен. — Летишь, а под тобой — лед до самого горизонта… Все белым-бело и тишина — только льды скрипят, ворочаются в глубине, где их подмывает море. А ты скользишь над ним — как призрак… как сам ветер… как сон Матери Калмы…

Ильма косо глянула на северянина. Ярьямейнен был выше ее на голову и в два раза шире в плечах. Рядом с ним она чувствовала себя маленькой птичкой, беспомощной и слабой. Ей не нравилось это ощущение.

— Ну, что ты мне хотел сообщить? — спросила она с вызовом.

— А что, уже нельзя пригласить деву на ночную прогулку без серьезной причины? Просто чтобы полетать под звездами вместе, крыло к крылу?

— Да, конечно. Много таких… желающих. Но что-то мне подсказывает, что ты не из них, Ярьямейнен.

— Почему?

Тун взглянул на нее в упор, и у Ильмы забегали мурашки под перьями. Она видела, что желанна для него, — а он этого и не скрывал. «Нет, он слишком опасен, — подумала она. — И мать меня предостерегала: „Не верь его сладким речам, держись от него как можно дальше“! Мать сказала, что изгнала Ярьямейнена, — правда, так и не объяснила, почему. Я-то думала, что он уже давно улетел, — а он, оказывается, никуда не делся! Зачем я согласилась на эту встречу? Зачем позволила себя уговорить? А всё проклятое любопытство…»

Ей не хотелось признаваться себе, что не только любопытство привело ее ночью на эти скалы. Многие туны в роду Ловьятар, да и в соседних кланах тоже, оказывали знаки внимания Ильме. Но никто из знакомых мужчин не мог даже близко сравниться с Ярьямейненом. Ни статью, ни силой, ни колдовским даром…

— Твоя мать меня удивила, — небрежно произнес он.

— Чем же? — Ильма пришла в себя, поспешно попятилась и завернулась в крылья. — Вы с ней поссорились?