Преисподняя - Сандему Маргит

И все же это была не совсем такая оргия, как в его царстве. Она не могла понять, что здесь было не так. В преисподней ей не нужно было, чтобы ее возбуждали — ее тело горело и так. Здесь же она впервые загорелась во время земного совокупления — и это было скорее наслаждением, чем изнурительным экстазом, требующим повторения.

Но, несомненно, он делал ее счастливой. Этого она не могла отрицать. И когда они лежали рядом, изможденные и усталые, она почувствовала тепло близости с ним — какой-то горячий комок в груди. Наконец-то она нашла в жизни точку опоры. Нашла того, на кого можно положиться. Она провела рукой по шелковисто-мягкой коже у него на груди.

«На этот раз я не буду ничего предпринимать, чтобы убить возможный зародыш, — подумала она. — Если я забеременею, то буду с радостью ждать ребенка. Подумать только, потомство от меня, ведьмы с кошачьими глазами, и самого Сатаны! Этого ребенка я буду любить и лелеять — если от этой связи вообще может что-нибудь получиться».

— Ты была чудесной, — хрипло произнес он.

— Ты тоже.

Он и так знал это. Это было ему не впервой.

Но на этот раз все было по-другому, совсем не так, как в Блоксберге. Да и физически он не был так хорошо сложен, как тот, в преисподней. Но эта деталь говорила, конечно, о его земном перевоплощении.

— Теперь мы будем вместе, — прошептал он.

— Да. Но ты ведь знаешь, что я не святая.

— Я тоже, — улыбнулся он.

— Это уж точно!

Он поднял с земли корень мандрагоры.

— Я возьму его, — мягко произнес он, — в залог любви.

Суль почувствовала, что все ее существо противится этому. Она не могла лишиться самого дорогого, что было у нее! Но она также не могла отказать ему, поскольку мандрагора по праву принадлежала Сатане. Со скорбью в сердце она позволила ему взять мандрагору.

Она встала и принялась одеваться. Он тоже поднялся — неторопливо и спокойно.

— За всю свою жизнь я убила всего двух-трех человек, — призналась она, потому что ему она должна была сказать это, — Но теперь я хочу с этим покончить. Я начну с тобой новую жизнь. Лучшую жизнь, — улыбнулась она. — Мои приемные родители всегда просили меня об этом, но я была, наверное, слишком дикой и одинокой, чтобы обращать внимание на человеческую жизнь. А те, кого я убила, были злыми людьми, они приносили вред моим близким. Никого, кроме тех, кто угрожал нам, я не убивала.

Ее рыцарь широко улыбнулся. Он был великолепен: нагой, посреди сеновала.

— Тебе нет нужды извиняться передо мной, — с улыбкой произнес он. — Я сам истребил целый народ!

— Да, ты этим занимался, — засмеялась она. — Думаю, ты истребил множество народов!

— Нет, я не вру! Целый народ, состоящий из ведьм и троллей.

— Так я тебе и поверила!

Но тут до нее дошло, что он сказал. Холод прошел по ее телу.

Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щели в стенах сарая, били ей прямо в глаза.

— Скажи мне… как тебя зовут?

— Меня? — ни о чем не подозревая, улыбнулся он. — Разве я для тебя не странствующий рыцарь?

— Но я хочу знать!

— Зачем?

Она почувствовала, что сейчас лишится чувств, но все же заставила себя говорить спокойно.

— Я хочу это знать.

— Но почему? Ну, ладно, тебе я могу сказать это. Меня зовут Хемминг.

Суль страшно побледнела.

— Хемминг убийца Фогда?

Улыбка сошла с его лица.

— Откуда ты это знаешь? Откуда, черт возьми, тебе это известно? Никто в этих местах не знает этого имени!

Медленно, невероятно медленно в ней росли страшный гнев и жгучее, мучительное разочарование.

Ее гнев был подобен вою раненного животного — и она схватила вилы, стоящие у стены.

— Остановись! — закричал он. — Ты, что, с ума сошла?

Изо всех сил она метнула вилы прямо в него. Он в ужасе попытался увернуться, но в тот же миг оказался пригвожденным к стене. Оба зубца проткнули ему живот. Воздух наполнился его криками.

Суль смотрела на него тем же невозмутимым взглядом, которым она одарила сына Абелоны двадцать лет назад.

Он стонал, испуская дух.

— Сумасшедшая! Ведьма! — выдавил он из себя. Она подошла к нему вплотную.

— Разве ты не помнишь меня? Я — Суль из рода Людей Льда, приемная дочь Тенгеля!

— Нет! — заревел он, теряя сознание от боли. — Ты мертва! Все вы мертвы!