Заговорщик - Прозоров Александр

— Скажи мне, Саразман, — перехватил он как-то атамана. — Вам ведь не первый год припасы на стругах сплавляют. А куда все лодки пропали? Их у вас уже за сотню накопиться должно!

— Насчет сотни не знаю, — почесал в затылке Рваное Ухо, — но с половину точно есть. У Громыславского омута их с два десятка будет. Они и рыбу ловят, и вверх по реке ходят. Еще несколько в других острогах по всякой нужде используются. У нас, княже, никакое добро долго не залеживается. Налетят татары — р-раз, и уже сгорело. Что за стенами, то уберегаем. Что снаружи — за год-два, на третий уж точно пропадет. Изведут ногайцы.

— У меня тут есть пятнадцать, — начал загибать пальцы Андрей, — еще два десятка на омуте, с десяток по другим острогам можно нагрести. Будем считать, сорок. Мало ли чего? Может, прохудились какие или нужны до зарезу. Двадцать-двадцать пять человек в струг посадить можно. Сорок умножить на двадцать пять — это же тысяча получается! А, атаман? Наберут донские казаки тысячу воинов?

Саразман замялся.

— Хорошо. У меня почти семь десятков своих бойцов. Хотя бы девять сотен соберешь?

— Восемь наберу точно, — без особой уверенности пообещал атаман. — Я же уж сказывал, восемь сотен у нас в походы набирается. Ну, может, чуть меньше…

— Восемь! — решительно отрезал Зверев. — Больше можно, меньше нельзя. Ты на сколько людей припасы получаешь? Вот отсюда и считай!

— Струги, люди… Куда ты плыть собрался, княже? Под азовкие пушки гибнуть поведешь, али к галерам?

— К галерам, — признался Андрей. — Кстати, беглые невольники не рассказывали, где на них пороховой погреб?

— Спереди под палубой, — буркнул Рваное Ухо. — От пушек недалеко и от воды зелье не сыреет. Стреляют споро, за полверсты дерево могут снести.

— Да не бойся ты, Саразман. Умирать не придется. Управимся мы с галерами, ничего они нам не сделают. Я с вами пойду. А мне в мир иной еще ох как рано!

— Как же с ними управишься? Даже не подойдешь!

— А ночью?

— Белый струг на воде в любой мгле различишь! Рази токмо углем зачернить?

— Лунной ночью все равно заметят. Другая у меня есть мыслишка. Вплавь нужно подкрасться, на корабль забраться и команду всю порубить, а галеру себе забрать.

— Окстись, Андрей Васильевич! Холод какой! Окоченеем в воде!

— Жиром можно обмазаться, чтобы не так тело выстуживало. Или в одежде поплыть, одежда и в воде тепло хорошо держит.

— А вдруг потонем? Нехорошо это, княже, тонуть православному человеку… Давай лучше всей ватагой к Перекопу попытаемся пробиться? А там ты что-нибудь придумаешь!

— Вот, леший… — покачал головой Андрей. — Ну, коли так, слушай сюда: я, я лично со своими холопами галеры захвачу! Вам же вслед за мной лиман только пройти останется и на стругах до Крыма доплыть. Там высаживаться можно, где пожелаешь. Побережье большое, вдоль всего крепостей не выставишь. Ну, а не смогу я галеры взять — так и у вас хлопот никаких. Согласен?.. Чего думаешь, казак? Согласен ты османов побить, или так мяться и будешь?!

— Ну, коли не в воде биться, так милое дело поганым кровушку пустить. Мы на Дону смерти никогда не боялись!

— Тогда людей собирай и струги. Ради малого наскока все это смысла не имеет.

— Коли всех собирать — это к омуту скакать надобно. Круг там затевать.

— Ну, так поехали!

Налегке да на перекладных переход к соседней казачьей крепости занял всего половину дня. В отличие от острога, это была именно крепость: внушительного размера, стены в полторы сотни саженей длиной, угловые бастионы, посады вдоль реки. Башнями, правда, городок не разжился, но тын по гребню шел толстый и прочный, в два роста высотой, с бойницами подошвенного боя и мостками для обороны верха стены. А вот посады подкачали. Все постройки около Громыславы были мазанками: деревянный каркас, забитый глиной пополам с травой и крытый конскими шкурами.

В степи такой стройматериал ценой уступал только снегу и траве.

Омутом казаки называли обширную заводь, чуть не в полкилометра шириной и где-то полтора в длину. И река из нее вытекала солидная — два струга могли разойтись, не шкрябая веслами ни берег, ни встречное судно. В общем, имелось где поплавать. Но самым невероятным для Зверева стало то, что в здешнем селении жили женщины! Ни в каком из острогов, где он гостевал этой зимой, ни одной красотки, девочки или старухи ему увидеть не довелось. А тут: женщины на мостках полощут белье, женщины чистят на берегу рыбу, женщины вытряхивают половики, женщины несут на коромыслах воду.