Друзей не выбирают. Эпизод I - Кувайкова Анна Александровна

Близнецы ушли, а мы с Мором ещё немного посидели, поговорили о лошадях, которых он мне привёз, но вскоре тоже разошлись.

ХЕЛЛИАНА

• Пройдёт и дождь, и снег, гроза,
• Засоня, нам вставать пора!
• О, милая девица,
• Не дай мне сматериться!
• Открой свои глаза,
• На пытку нам идти пора!
• Ведь нет на свете места лучше,
• Чем то, где вянут наши уши!
• В Академию пойдём, мой друг,
• Чтоб там навек поймать всех мух!

Песню с таким содержанием старательно и громко насквозь фальшивым голосом напевал в ванной Дерек следующим утром.

Зараза…

Я положила на голову уже третью подушку и закуталась в одеяло, но ничто не помогало. Терен и Холл катались от смеха, впрочем совершенно не собираясь затыкать этого «соловья». И их совершенно не волновало, что за нашей дверью уже собрались все постояльцы таверны.

А всё дело в том, что ночью я проснулась от кошмара и не успела отдышаться, как в моей комнате тут же очутились близнецы. Как они узнали, что мне снится, находясь в своей мансарде, я так и не поняла, но была им очень благодарна за заботу.

И я опять уснула, прижавшись спиной к Дереку и сграбастав руки и ноги Терена.

В таком виде нас и застал Холл, который утром пришёл нас будить. Близнецы-то сразу встали, а мне открывать глаза было категорически лень. Тогда, отчаявшись, Дерек пошёл на крайние меры в виде вот такой утренней серенады, надёжно оккупировав мою ванную комнату.

— Ну хорошо, я уже встала! Только я тебя умоляю, замолчи! — взмолилась я, откидывая одеяло и садясь на кровати.

— О, свет моих очей, неужто ты проснулась? Явлюсь на взор тебе, но убери лишь сковородку, ведь мне сегодня на свидание идти к прекрасной деве, чьи пышные усы растреплет ветер! — ещё громче заголосил дроу из ванной.

Твою ж мать…

Я не выдержала и с хохотом свалилась на пол, где уже стучали пятками Холл и Терен. Тёплое одеяло, которое вновь оживили близнецы, сползло следом и недоумённо ползало по полу от меня к ребятам, пытаясь накрыть с головой то одного, то другого.

У него это не получилось, мы просто спихивали вредное существо с себя. И вот тогда постельная принадлежность разозлилась и с тихим рыком набросилась на Холла. Я, правда, так и не поняла, каким местом оно рычало…

Аронт опешил и стал отбиваться, одеяло не сдавалось и затыкало Котику рот. Мы с Тереном забрались с ногами на подоконник и, не прекращая хохотать, начали делать ставки. Терен болел за владельца таверны, а я, из вредности, за собственное одеяло.

— Да отпусти ты меня, чудовище шерстяное! Тьфу, зараза… Я тебя на валенки и половые тряпки пущу! Ай, волосы не трогай, это святое! Ну всё, ты меня достало! Хана тебе, пододеяльник нестираный! — Дико матерясь, Холл, наконец, выбрался из плена кровожадного тряпичного изделия и, усевшись на него сверху, принялся молотить по нему кулаками.

Одеяло жалобно взвизгнуло и попыталось выбраться.

На свою беду, из ванной вышел Дерек, одетый в одни штаны и с полотенцем на шее. По его загорелому телу стекали капельки воды. Видимо, спешил на шум и вытереться как следует не успел.

Холл отвлёкся на звук открывающейся двери, чем тут же воспользовалось одеяло, мгновенно выбравшись из-под аронта. И то ли в поисках защиты, то ли почувствовав в себе родство с полотенцами (а может, ему просто понравился полуобнажённый дроу), бросилось на Дерека.

Дроу, не ожидавшего такой подставы, просто снесло обратно в ванную комнату.

— А-а-а! Ты что делаешь, хренотень рюмдрыхова?! Отстань! Отстань, я тебе говорю, ошибка моей глупости! Так вот я тебя оживил, я тебя и убью! — донеслись из ванной крики.

Испугавшись за сохранность периодически живого, но всё-таки полюбившегося мне одеяла, я слезла с подоконника и пошла их разнимать. Дроу, катаясь по полу в ванной, пытался задушить одеялко, но оно не сдавалось, хрипело и стремилось вырваться.

— Дерек, ты что творишь?! Ему же больно! — возмутилась я, забирая полузадушенное одеяльце.

Оно тут же свернулось в компактный комочек и жалобно заскулило.

— Пошутили, называется, — почесал затылок с ещё мокрыми волосами Дерек. — А это ещё что такое?

Я повернулась в сторону, куда уставился младший дроу. За дверями стояла уйма народу. Кто в одних штанах, кто в забавных пижамах, кто в ночных рубашках, но все, полностью загородив проход и выглядывая друг из-за друга (а некоторые и подпрыгивая), пытались рассмотреть утреннее представление. В саму комнату они зайти не смогли, охранки, поставленные на ночь близнецами, не давали, а вот распахнуть настежь дверь догадались.