Поймать Тень - Жданова Светлана

Асур встретил яростный взгляд феникса стойко.

— Мы не хотели делать твоей семье больно. Если бы я мог, то все бы исправил. А ты прости нас. Если тебе будет от этого легче, мы найдем и убьем того, кто сделал это с вами.

Вот это меня взбесило.

— Я сама его убью.

Феникс уже собрался уйти прочь, сил-то у меня оставалось немного, как его догнал голос:

— Прошу тебя, не приходи к нему. Мой сын любит тебя, и это будет слишком больно для него.

Отвечать я не стала, просто выбила окно в последней яростной вспышке.

Потом еще пару недель то просыпалась, то снова уходила путешествовать духом. Травница все это время исправно выхаживала меня, а когда я окрепла достаточно для небольшого путешествия, отправила к своей бывшей ученице, живущей на окраине одного замшелого городка.

У тетки Лукинешны я прожила более полугода. Ведьмой она оказалась очень хорошей, справной, и многому меня научила. Пробитая насквозь грудь заросла, даже следа ни осталось. А вот с пустотой в этой самой груди дела обстояли хуже. Первое время я вообще каждого шороха пугалась, хватаясь то за меч, то за файрбол, а когда и рубала пустоту огненными клинками.

Это безобразие начало проходить только когда однажды тетка разбудила меня криками. Выглянув в окно, застала странную картину — вокруг дома носилась гидра, а за ней с кривеньким мечом Лукинешна.

— Нагос, — заверещала я, вываливаясь в окно.

Увидав меня, гидра с радостью бросилась навстречу. Перепуганная тетка, решив, что он меня сожрать собрался, кинулась на перерез с разведенными в сторону руками. На полпути они встретились. На это не хватило бы никаких звезд, так хорошо гидра и тетка приложились друг о друга. Головы гидры переплелись меж собой, одна даже потеряла сознание, другая прикусила язык, ну а третья, кажется, просто кого-то прикусила и теперь смотрела на меня с явным страхом, потому как в ее пасти застряла нога ведьмы. Тетка тоже слегка заблудилась в конечностях — в своих и Нагоса. В общем, я их расцепила и сразу оказалась вся обслюнявлена радостной гидрой и обругана Лукинешной.

В тот день я впервые в своем посмертии смеялась.

Посмотрев на это дело, тетка махнула рукой:

— Пусть живет. Только в дом ни ходить, кур не есть, козу не пугать, народ не разгонять.

Мы с Нагосом дружно закивали, а это то еще зрелище, когда кивают пять змеиных голов.

Как мне позже рассказали, в вечер, когда… я умерла, гидра металась по загону, словно взбесившаяся, а уж когда вдалеке полыхнула зарница, вообще от нее спасу не стало. В ту ночь она и вырвался. Больше в столице ее не видели. Говорили, где-то в окрестностях шарит, и вот шельма, все же нашла.

С тех пор поправляться я стала быстрее. Да и веселее стало. Бывало, встанешь с утра и слушаешь, как тетка гидру четырехметровую распекает. А та лишь вздыхает и виновато кивает.

Я начала помогать по хозяйству, а так как руки у меня кривые, то помогала недолго. Затем мне доверили мелкие заказы. А потом и более значимые. В общем, первые холода я встретила уже более или менее похожей на человека, а не на труп ходячий.

Старуха-травница принесла мне какую-то травку, которою я спасалась от аллергии на снег. Болела, конечно, но ничего серьезного, как я уже боялась.

Правда, от кошмарных снов никакими травками было не спастись, и я по-прежнему нередко просыпалась от собственных криков.

Он перестал мне сниться. О чем я почти жалела.

Как только впервые почувствовалась весна, мы отправились на большую ярмарку. Я решила продать свою верную лошадку, слишком не подходило это видное, благородное животное моей новой жизни, да и кое-что из вещей, обнаруженных мною в седельных сумках, включая украшения.

Как-то так вышло, что из подарков асуров у меня остались только те, что дал Бальтазар. Ну и невиданный подарок Данте, который так и не проявил себя.

Ух, попадись мне эта вредина. Подарил не пойми что.

Попадись…

Хотя я начала подозревать, что подарок воздушного демона — это перенятая у него манера держать себя. Под маской спокойствия оказалось очень удобно прятать неугодные чувства и боль.

Как только сошел снег, я собралась уезжать.

Тетка очень переживала по этому поводу, привязалась она ко мне, да и я к ней. Но ехать было надо. Сказала бы бежать, но только в моем состоянии не побегаешь. Разбудив перезимовавшую в норе Нагоса, я проводила последний вечер в доме своей благодетельницы, когда она и поделилась своей догадкой о моем происхождении. Отнекиваться я не стала, и так все ясно. Тогда тетка и предложила мне погадать. На дорожку.