Дневной дозор - Лукьяненко Сергей Васильевич

– А эти... доблестные воины... пьют свои родные помои. – Антон кивнул в сторону американцев. – Миротворцы... Асы Геринга...

«Печено вепрево колено» давно было съедено – и Эдгаром и Антоном. И пива уже было выпито достаточно, чтобы у обоих слегка заблестели глаза, голоса стали громче и непринужденнее.

– Почему Геринга? – удивился Эдгар. – Это ж не дойчи, это американцы.

Антон терпеливо, словно ребенку, объяснил:

– Асы ВВС США – не звучит. Ты какое-нибудь краткое и звучное наименование американских ВВС знаешь?

– Не знаю.

– Ну ладно. Пусть будут асы Клинтона. Немцы хоть знали, что против них такие же летчики воюют, а эти сыпали бомбы на селения, где всей обороны – зенитка времен Второй мировой... И еще награды за это получают. А ты спроси – у них святое вообще в жизни что-нибудь есть? До сих пор считают, что Прагу в сорок пятом они освободили.

– Святое? – усмехнулся Эдгар. – А зачем им святое? Они солдаты.

– Знаешь, Иной, мне кажется, даже солдаты должны оставаться в первую очередь людьми. А у людей обязано быть что-то святое в душе.

– Для начала необходимо, чтобы имелась душа. А потом уж святое. О! А мы сейчас спросим!

Мимо столика как раз протискивался румяный заокеанский летчик, сверкая нашивками и прочими галунами. Кровь с молоком, гордость техасщины или оклахомщины. Летчик скорее всего возвращался из сортира.

– Извините, офицер! Могу ли я задать вопрос? – на хорошем английском обратился к нему Эдгар. – У вас есть в жизни что-нибудь святое? Что-нибудь заветное?

Американец встал, словно споткнулся. Инстинкт подсказывал ему, что военный самого-самого лучшего государства на земле обязан держать марку и дать достойный ответ. На лице отобразилась мучительная работа мысли, и вдруг – вспышка! Озарение. Американец понял, что святое для него все-таки есть. Он расплылся в горделивой улыбке.

– Святое? Конечно, есть! «Чикаго буллз»...

Даже маги не поняли, шутил он или был вполне серьезен.

– Это как шахматная партия, понимаешь? – объяснял Эдгар. – Начальство просто двигает по доске неперсонифицированные фигурки – нас.

Лицо официанта вытягивалось пропорционально количеству выпитого Антоном и Эдгаром пива. К этому столику официант перетаскал уже столько объемистых стеклянных кружек, что хватило бы напоить весь американский авиаполк и «Чикаго буллз» в придачу. А двое русских все сидели и сидели, хотя было видно, что языками ворочать им становится все труднее.

– Вот взять нас с тобой, – продолжал Эдгар. – Ты будешь на этом процессе защитником. Я – обвинителем. Но все равно мы не являемся сколько-нибудь значимой величиной. Мы остаемся фигурками на доске. Если нужно – нас бросят в самое пекло. Если нужно – уведут в сторонку до лучших времен. Захотят – разменяют. Ведь, в сущности, что есть этот процесс? Это танцы вокруг тривиального размена. Вашего Игоря поменяли на нашу Алису. И все. Просто столкнули, как пауков в банке, и убрали с доски. Во имя высших и недоступных нам целей.

– Ты не прав. – Антон строго погрозил ему пальцем. – Гесер не предполагал, что Игорь столкнется с Алисой. Это интрига Завулона!

– И откуда у тебя такая уверенность? – насмешливо спросил Эдгар. – Ты так крут, что читаешь в душе Гесера, как в открытой книге? Насколько я знаю, руководство Светлых тоже не любит посвящать сотрудников в глубинные планы, высшая политика высших сил; – очень громко и наставительно изрек он.

Антону очень хотелось возразить Но, к сожалению, никаких убедительных доводов у него не было.

– Или вот взять последнее столкновение в МГУ. Завулон тебя использовал – прости, это тебе, наверное, неприятно слышать, но раз уж начали... Так вот, Завулон тебя использовал. Завулон! Твой заклятый враг!

– Он меня не использовал. – Антон заколебался, но все же закончил: – Он пытался меня использовать. А я пытался использовать ситуацию в наших интересах. Сам понимаешь – это ведь война.

– Допустим, только пытался, – пренебрежительно согласился Эдгар. – Допустим... А Гесер ничего – ничего! – не сделал, чтобы тебя защитить. Зачем ему страховать пешек? Это неэкономно и бессмысленно.

– Вы к своим пешкам еще лучше относитесь, – угрюмо заметил Антон. – Низших Иных – вампиров, оборотней – даже за равных не держите. Пушечное мясо.

– А они и есть пушечное мясо, Антон. Более дешевое и менее ценное, чем мы, маги. Да и вообще – бессмысленны наши потуги и речи. Мы марионетки. Всего лишь марионетки. А пробиваться в кукловоды – дело глубоко безнадежное, поскольку для этого нужны способности Гесера или Завулона, а способности эти встречаются исключительно редко. И потом – места за игровыми столами уже заняты. Никто из шахматистов не уступит свое место фигурке – даже ферзю или королю.

Антон угрюмо осушил кружку и бесшумно опустил ее на подставку с эмблемой ресторана.

Он был уже далеко не тот юный маг, впервые в жизни вышедший в поле и выслеживавший вампиршу-браконьера. Далеко не тот, хотя времени прошло не так уж и много. С тех пор у него было достаточно случаев, чтобы удостовериться – сколько Тьмы в Свете. И мрачная позиция Темного мага Эдгара – мол, все равно мы перчинки в жерновах разборок Больших Дядь, посему лучший выход – пей пиво и не чирикай – даже чем-то импонировала ему. И в который раз Антон подумал, что Темные в своей кажущейся простоте порой более человечны, нежели борцы за высокие идеалы – Светлые.

– И все-таки ты не прав, Эдгар, – сказал он наконец. – У нас есть коренное отличие. Мы живем ради других. Мы служим, а не правим.

– Так говорили все человеческие вожди. – Эдгар с готовностью вступил в мышеловку. – Партия – слуга народа. Помнишь?

– Но у нас есть одно отличие от человеческих вождей. – Антон взглянул Эдгару в глаза. – Развоплощение. Понимаешь? Светлый не может вступить на путь зла. Если он понимает, что увеличил количество зла в мире, то он уходит в сумрак. Исчезает. И это случалось не раз, стоило лишь Светлому допустить ошибку или хоть чуть-чуть поддаться Тьме.

Эдгар тонко захихикал.

– Антон... да ты же сам дал ответ. «Если он понимает...» А если не понимает? Помнишь дело целителя-маньяка? Двенадцать лет назад, кажется...

Антон помнил. Он тогда еще не был инициирован, но этот неслыханный случай разбирали с каждым сотрудником Дозоров, с каждым Светлым.

Рядовой Светлый целитель, с сильными способностями к предвидению. Жил в Подмосковье, в Ночном Дозоре активно не работал, но числился в активном резерве. Работал врачом, прибегая в своей практике к светлой магии. Пациенты его обожали – он ведь буквально творил чудеса...

А также убивал своих пациенток, молодых девушек. Не каким-нибудь магическим образом, а просто травил. Иногда убивал акупунктурой – все энергетические точки человеческого тела он знал в совершенстве...