Земля оборотней - Гурова Анна

— Где медведь? — дернулась она, вспомнив свое последнее видение.

— Какой? — равнодушно спросил Карху. — А, тот… Он ушел.

— Ты прогнал его?

Карху кивнул. Айникки высвободилась из-под его дохи и села рядом.

— А где девочка?

На этот раз Карху вовсе не ответил, а вместо этого устремил на девушку особый взгляд, от которого Айникки снова замутило. Она знала, что так смотрят колдуны… знала и зачем они так смотрят. Ей вдруг показалось, что Карху изменился, что он совсем не такой, каким она уже успела его узнать, — и даже контуры тела у него нечеткие, все равно как в тот миг, когда белка превращалась в лесного духа… А позади него лежала тень — огромная, нечеловеческая!

— Почему тебя защищает богиня? — спросил Карху, не сводя с нее тяжелого взгляда.

— Я не знаю… — ответила Айникки, борясь с дурнотой.

Ей казалось, что он читает ее мысли, видит ее насквозь. Ей стало страшно — почти так же страшно, как в тот миг, когда она увидела чудовище у себя за спиной. Все ее чувства вдруг закричали: «Надо спрятать ребенка!» Айникки испуганно прижала обе руки к животу и отшатнулась от чародея.

Внезапно Карху расхохотался. Она себя выдала.

Глава 23

Воздушная тюрьма

Путь в Туонелу почти не запомнился Ильмо. Внизу мелькали скалы, гряда за грядой, наверху сияло солнце, и каждый раз, как его луч бил Ильмо в глаза, ему казалось, что у него расколется от боли голова. Кровь заливала ему глаза, склеивала ресницы. Ледяной воздух бил в лицо, выстуживая из тела последнее тепло. В одежду, больно прищемив кожу, впивались когти туна, словно железные крючья, пронзающие тело. Когда тун уставал, он поднимался повыше, разжимал когти, и Ильмо, кувыркаясь, летел вниз — а возле самых скал его подхватывал другой тун — и всё начиналось сначала. Туны развлекались таким манером почти всю дорогу и унялись, только когда поняли, что полумертвый Ильмо все равно не осознаёт, что с ним творится.

Наконец внизу показалось озеро. Ильмо, почти ослепший от крови, только понял, что нестерпимый блеск теперь исходит не только сверху, но и снизу. Туны всей стаей опустились к самой воде и неслись, едва не касаясь его сверкающей глади. Потом блеск погас, сменившись огромной густой тенью от утеса. Тень резко сменилась почти полной темнотой, когда два туна, тащивших Ильмо, резко взмыли вверх и влетели в пещеру. Там его бросили на каменный пол и улетели. Ильмо так и остался лежать на полу. Стены пещеры источали могильный холод, темнота казалась темнотой склепа. Ильмо из последних сил свернулся в клубок — и потерял сознание.

Когда он очнулся и протер глаза, то обнаружил: в пещере не так уж и темно. И вовсе это была не пещера, а, скорее, глубокая каменная ниша, которую наполнял приятный полумрак. Конечно, в ней царил адский холод, зато не было ни решеток, ни дверей! Попросту говоря, вообще не было четвертой стены! «А я-то думал, бросили в какой-нибудь каменный мешок!» — приободрившись, подумал Ильмо. Он осторожно пошевелил руками и ногами, попытался приподняться. Все тело болело, он почти не чувствовал пальцев на руках и ногах — но, слава богам, кажется, туны ничего ему не сломали. Руки и одежда побурели от засохшей крови. Ильмо коснулся головы и не удержался от болезненного стона. Похоже, Лоухи содрала ему железным крылом целый кусок кожи, и теперь он присох, да еще и криво, не на месте…

Наконец Ильмо с трудом поднялся на ноги и, опираясь на стену, пошел на свет. Короткий каменный коридор быстро вывел его к выходу. Ильмо глянул перед собой — и тут же отшатнулся, сраженный головокружением. Никаких ограждений его тюрьме и не требовалось — прямо перед ним отвесно вниз обрывалась скала. Высота была не меньше сотни локтей. Ильмо отполз от края подальше, преодолевая дурноту. Потом нашел в себе силы сесть.

Перед ним открывалась панорама Внутренней Похъёлы. Горизонт, опоясанный все теми же острыми, гребнистыми горами, — наверно, над ними его и тащили туны. Внизу блестело большое озеро. Блестело уже не так ярко, как вчера: бледно-голубое небо было затянуто легкими облачками, и на западе собиралась мутная мгла. «Опять будет снег… О боги! Каково тут в метель!» — Ильмо представил, как ветер врывается в нишу и выбрасывает его наружу, и его снова замутило.

В воздухе вдалеке носились туны. Множество крылатых тварей стрелами пролетали то туда, то сюда; висели, чуть покачиваясь, на восходящих потоках воздуха; резко падали к воде, выставив перед собой когтистые лапы, и снова взмывали вверх с рыбой в лапах — или без нее. «Туны клана Ловьятар осваивают озерную рыбную ловлю, — подумал Ильмо. — А толку-то? Все равно это озеро скоро замерзнет…»