Песня на двоих - Панкеева Оксана Петровна

— Так. — Шеллар быстро поднялся из-за стола и несколькими размашистыми шагами пересек кабинет. — Подожди минутку.

Он вышел в приемную, где дожидались Элмар и Жак, и приказал шуту срочно разыскать Флавиуса и передать ему, что дело уже завертелось, а кузену — не менее срочно возвращаться домой. Если придут за Кантором — ни в коем случае не оказывать сопротивления, мирно сдаться, усердно сотрудничать со следствием и ждать вмешательства сверху.

Ольга ни минуты не сомневалась, что кратким пересказом дело не ограничится. Что король непременно пожелает знать все подробности. И уж конечно же поинтересуется ее мнением. И обязательно напомнит о давнем договоре насчет анализа двух вариантов истории с украденной песней. А как же, его величество никогда ничего не забывает…

Она хорошо знала этот взгляд — внимательный, преисполненный живейшего интереса, чуть разбавленного неуловимой капелькой иронии пополам с сочувствием.

— Говоришь, разогнала к демонам своих кабальеро? — сказал наконец король с традиционной хитрой усмешкой. — Облила водой и выгнала на мороз без всякой жалости? Да еще и кипятком ошпарить грозилась? Я всегда подозревал, что доводить тебя до истерики — предприятие опасное.

— Не смейтесь, ваше величество, — вздохнула Ольга. — Самой теперь неловко, но уж как получилось. Нет, в самом деле, достали они меня своей кровной враждой, мистралийскими страстями и бредовыми идеями. Ведь до полного маразма уже дошло!

— Уместно ли тебе жаловаться? — внезапно посерьезнел Шеллар III. — Ты ведь сама довела дело до подобного абсурда. Чего ты дожидалась? Что все решится само собой, мирно и при общем согласии? Что два смертельных врага бросятся друг другу в объятия со слезами раскаяния только потому, что тебе этого хочется? Что они признают свой конфликт недоразумением, примирятся и станете вы жить втроем, дружной шведской семьей?

— Ой, ну нет же, ваше величество! То есть я сначала надеялась, что они разберутся и помирятся, а потом поняла, что как ни крути, а кто-то из них врет. Но насчет втроем — это вы загнули.

— Отрадно слышать, что ты все-таки отказалась от своей теории глобальных недоразумений хотя бы частично. Насколько я понимаю, ты выслушала обе истории и увидела, что совместить их невозможно из-за слишком явных противоречий. Однако, если мне не изменяет память, мы с тобой договаривались их профессионально проанализировать. Почему ты до сих пор с этим тянула?

— Вам нужны были обе, — попыталась оправдаться Ольга. — А Диего мне ничего не рассказал.

— То есть как?

— А вот так. Не хочу, сказал. Не желаю унижаться. Я не посмела настаивать, вы же сами знаете, как он болезненно реагирует, когда задевают некоторые темы… Если там над ним поиздевались, он об этом все равно не расскажет, а только распсихуется, как обычно…

— Нет, насколько я знаю, «поиздевались» над ним не там. — На лицо его величества снизошла некоторая задумчивость. — Процедура ареста и скотское обхождение с заключенными достаточно унизительны сами по себе, но то, что могло шокировать юного барда, вряд ли до сих пор впечатляет товарища Кантора с его богатым опытом…

— А откуда вы знаете, что не там?

— Я точно знаю, кто и где именно, — мимоходом пояснил король и вернулся к своим рассуждениям: — Итак, если не то и не это… Хм… Не потому же он отказался, что ему сказать нечего! Что же тогда? А поведай-ка мне второй вариант, может, здесь найдется какая-то зацепка?

Ольга добросовестно пересказала историю Артуро, не сводя глаз с собеседника. Но напрасно она пыталась уловить хоть малейший признак сомнения или недоверия на его лице. Если король и не поверил в эту версию событий, он все же «счел неподобающим это демонстрировать».

— Ага, — глубокомысленно изрек Шеллар III, дослушав до конца. — Вот и еще одна версия. Я же знал, что должно быть объяснение. Вот почему Кантор так решительно не желает возвращаться к этой истории. Он знает, каким образом матушка добилась его освобождения, как именно хлопотала и какого рода взятки ей пришлось давать. Если подойти к вопросу спокойно и рассудительно, ничего позорного я в этом не вижу, каждая мать ради своего ребенка готова на любые жертвы. Но можешь себе представить, как это задело самого мальчишку. Если моя версия верна, становится понятно, почему Эль Драко так люто возненавидел всю семью Сан-Барреда. Не в одной только песне дело… Но вернемся к исходной теме нашей беседы. Итак, дон Диего отказал тебе в нужной информации, считая подобную откровенность унизительной. И ты не нашла никакого выхода, опустила руки и даже не додумалась, что есть простейший способ выслушать вторую сторону, не беспокоя больное самолюбие Кантора?