Академия Проклятий.Книга 2 - Звездная Елена

— С тех пор как увидел тебя — ни одной. И что-то мне подсказывает, что ты так и останешься для него единственной.

Дара потянулась, властно забрала у меня книгу Тесме и скомандовала:

— Спать.

Сижу, улыбаюсь и думаю о ее словах, потом прошептала:

— Спасибо.

— За что? — не поняла дух смерти.

— За те два «да», — была вынуждена признаться я.

Она пожала плечами, подмигнула и исчезла, на этот раз окончательно. А я приняла душ, переоделась в платье, любовно сложила в шкафу форму, разложила все учебники и помчалась в учебную часть.

*****

— Уезжаешь? — леди Верис смотрела на меня и загадочно улыбалась. Увидев мое смущение, добавила. — Что не учуяла, то по твоей счастливой мордашке видно. Очень рада, что вы помирились.

Тьер с тобой едет?

— Не может, — и грустить по этому поводу у меня никак не получается.

— Значит, догонит, — капитан продолжает хитро улыбаться, — и судя по перчаткам кольцо снова на тебе.

Медленно краснею, Верис, откинув голову назад, весело расхохоталась. Потом стремительно поднялась, обошла стол, обняла меня и по-доброму сказала:

— Поверь, самой большой ошибкой в твоей жизни будет разрыв с Тьером. Он, конечно, собственник, и скорее с жизнью расстанется, чем с тобой, и я совсем не одобряю большинства его поступков, но ты мне просто поверь на слово — никто и никогда не будет любить тебя так, как любит Риан Тьер.

Молчу, Верис смотрит на меня, улыбается, потом добавляет:

— Были у него женщины, но только до тебя.

— Ага, — нет, я и раньше подозревала, — Дара сплетница.

— Шутишь? — капитан снова рассмеялась и вернулась за стол. — У нас на глазах такая история первой и страстной любви разворачивается, а мы не будем сплетничать? Это у нас с Дарой живейшая тема для обсуждения и источник постоянных пари.

Весело было потом думать, что тебя постоянно обсуждают и кто — те от кого что-либо в принципе скрыть невозможно.

Однако значительно веселее было позже, когда мы с вернувшейся только утром Янкой, пошли сдавать рефераты… написанные одной рукой. Моей. Тимянну я не ругала — бесполезно, да и с кем она ночь провела я тоже догадывалась, зато Яна мне с покровительственными нотками заявила:

— Не переживай, он на тебя больше не злится. Он вообще больше ни на кого не злится.

— Ты его убила? — съехидничала я.

— Давай не будем, — Яна залилась краской, — мы просто чудестно провели вечер… и ночь… и утро…

И тут мы подошли к кабинету магистра Тесме. Работы я сдала два часа назад, как и полагалось, теперь нужно было получить «засчитано» и с этой отметкой вернуться к куратору, чтобы взять увольнительную на время каникул. Кто бы знал, что с этим возникнут проблемы.

— Все вон, — взревел Тесме, едва вошли мы с Яной, — а эти две адептки ко мне!

Толпа наших одногрупников прошествовала мимо растерянных нас, и двери были закрыты.

Магистр Тесме почему-то пристально смотрел исключительно на меня, меня же и спросил:

— Обе работы писали вы, Риате?

— Нет, — почтительно вру магистру.

— Риате! — взревел он. — Это твой почерк! Так старательно пишешь только ты на всем потоке!

Это потому что писать я научилась позже всех, то есть в шестнадцать. Но ранее Тесме на почерк внимания особо не обращал, я ж не первый раз за Янку работу делаю, как и она за меня, и ничего… раньше. А сейчас почему-то крайняя степень бешенства.

— Ты!!! — заорал Тесме поднимаясь. — Ты!!!

Медленно отступаю к двери, готовясь если что, прикрыться Яной, но поздно — у соседки с сообразительностью получше, она уже заняла позицию у самой двери, и даже за ручку схватилась.

— Моя книга! — продолжал орать магистр. — Ты указала сведения, которые могла прочесть только в моей книге!

В такой ситуации единственное, что я могла сделать — это покаяться. Но я поступила иначе. Быстро подошла к столу магистра, и глядя на его перекошенное от гнева лицо, тихо спросила:

— Магистр Тесме, а что произошло с императрицей, и почему то дело с расследованиями нарушений памяти было закрыто?

Профессор грохнулся на стул, не сводя с меня потрясенного взгляда. Затем глухо произнес:

— Тимянна, покиньте мой кабинет!

Янку дважды просить не пришлось.

Когда мы остались вдвоем, Тесме устало потер лицо, и начал читать мне морали: