Стрекоза второго шанса - Емец Дмитрий

Бесконечные ступеньки наверх он пролетел без отдыха, зная, что спрятаться тут негде. Если кто-то пойдет ему навстречу – он влип. Каждую секунду Макару мерещилось, что он слышит шаги, и сердце начинало взрываться в груди. Но нет! Пронесло! Он уже выскочил из подвалов и, выбрав ведущий к столовой коридор, спешил туда, когда увидел, как в висевшем на стене зеркале мелькнула Кавалерия. Поняв, что она сейчас увидит его и по раскрасневшемуся, потному, не успевшему подготовиться ко лжи лицу обо всем догадается, Макар запаниковал и в слепом страхе толкнулся в первую же дверь. Это оказалась одна из двух дверей кухни, ведущая не в столовую, а сразу в коридор. Захлопнувшись за ним, дверь ударила его по лопаткам. Макар задохнулся в пару, поскользнулся на картофельных очистках, ткнулся локтем в кипящую кастрюлю и опять отпрянул в густой пар.

– Эй! – крикнул Макар. – Кто здесь?

Ему никто не ответил, и он сообразил, что сейчас та редкая минута, когда на кухне он один.

«Спрятать! Скорее спрятать! Вдруг Кавалерия тоже видела меня в зеркале и тогда…» Паника сама творит себе логику. Присев на корточки, Макар стал шарить. Рука зачерпнула бело-красную картонную коробку. В глаза прыгнуло крупное слово «СОДА». Сообразив, что соду используют нечасто, Макар торопливо затолкал закладку внутрь коробки и сразу вскочил, в спешке сбив плечом какую-то громоздкую, осыпавшую его мукой стекляшку, которая, как ему показалось, сама прыгнула на него с края стола…

Глава 23

Возвращение царевны

На завтрак Рина пришла первой, потому что не было смысла ложиться спать. Да она бы и не уснула. Она сидела за пустым столом у окна, который никто еще не начинал накрывать, и медленно оттаивала. В который раз Рина замечала странную вещь: если человек из бегательной жизни переходит в созерцательную – например, вынужденно ожидает кого-то два часа в метро или просто долго сидит в одном месте, то ему начинают открываться неспешные законы времени. События, люди, картины сами наматываются на него, точно он клубок, а они – нити.

На кухне умирал чей-то разряженный телефон. Изредка выглядывала унылая девушка Надя, из кармана фартука которой торчала голова куколки. Надя вздыхала, страдальчески смотрела на потолок и удалялась следить, чтобы не подгорела каша. Постепенно столовая наполнялась. Дежурные пятерки торопливо расставляли тарелки. Дверь кухни хлопала и раскачивалась. Рине, ответившей на кучу вопросов, окончательно расхотелось спать.

– Я ощущаю себя главным героином ШНыра! – заявила она после того, как десятый человек с восторгом стал распрашивать ее про одно и то же.

Внезапно столовую потряс страшный вопль Суповны. Помидорно-красная, кипящая, она выскочила из кухни, где все дымилось и стреляло.

– Порешу! Хто кокнул мою салатницу? Признавайтесь!

Столовая тревожно притихла. Вся, кроме Рины, слишком возбужденной своим ночным успехом и утренней популярностью. У нее, как у писательницы, периодически проявлялась привычка говорить о людях в третьем лице в стиле: «На губах у Фреды заблудилась усмешка» или «По длинному лицу Дани пробежала короткая дрожь». Вот и теперь Рина не удержалась и ляпнула:

– Суповна со свойственной ей деликатностью осведомилась у юных шныров, не известна ли им причина трагической кончины ее любимой салатницы.

Случайно она сделала это слишком громко. Суповна повернулась к ней всем своим гренадерским корпусом. Сложно сказать, что у нее сработало в сознании. Хлипкий столик рухнул, сбитый мощным бедром.

– ТЫ, ЧТО ЛИ, САЛАТНИЦУ УХАЙДОКАЛА?

На укороченной нерпивспыхнул сокол.Рина покорно ожидала смерти. Она как-то сразу забыла, что героиншам полагается быть героическими. Но тут откуда-то выскочил Сашка.

– Я! Я! Я! – поспешно крикнул он.

Суповна остановилась. Ее рукав дымился от контакта с раскаленным соколом.

– Чего ты? – не поняла она.

– Я разбил!

– Кого?

– Ну… эту… салатницу.

Суповна зловеще прищурилась.

– Ага… Вот оно как… Сознаешься, значить, чтобы скидка вышла?