Магия грез - Монинг Карен Мари

В'лейн отстранился.

— Мы учимся друг у друга, — сказал он. — Я начинаю понимать Адама.

Я моргнула.

— Первого человека? Ты знал Адама и Еву?

В'лейн мало походил на специалиста по человеческим мифам о сотворении мира.

— Нет. Это один из представителей моей расы, который решил стать человеком, — уточнил он. — Ах, приближается рычащий Бэрронс.

Принц Видимых издал странный эквивалент человеческого смешка и исчез. Я инстинктивно потянулась за копьем. Оно снова было в ножнах. Я нахмурилась. Я забыла проверить: пропадало ли оно вообще?

Я обернулась. «Рычащий» было слишком мягким словом. Бэрронс стоял в дверях, и, если бы взглядом можно было убивать, с меня бы уже заживо содрали кожу.

— Кто-то мог бы подумать, что у вас во рту побывала толпа Фейри, мисс Лейн.

— Кто-то мог бы подумать, что в моем рту побывала толпа мужчин, Однажды я сама решупоцеловать мужчину. Не потому, что меня насилуют, и не потому, что меня собирают по частям из того, что было при-йа, и не потому, что мне нужен эквивалент мобильного телефона, раз уж все обычные телефоны не работают. А потому, что я, черт побери, сама этого захочу!

Я протиснулась мимо него. Бэрронс не сдвинулся ни на дюйм. Электричество затрещало там, где наши тела соприкоснулись.

— Завтра вечером. В десять. Будьте здесь, мисс Лейн.

— Завтра мне нужно драться вместе с ши-видящими, — бросила я через плечо.

— Закончите это до вечера. Или ищите себе другой дом.

К полудню следующего дня Дэни, все другие ши-видящие аббатства и я собрались в одной из их огромных столовых и расселись за столами, слушая, как Ровена обращается к присутствующим. О, эта женщина знала, как управлять аудиторией!

Хитрая ГМ была превосходным политиком. Я слушала и запоминала ее тактику. Анализировала выбор слов, то, как она строит фразы, то, как вовремя выражает нужные эмоции.

— Да, — говорила она, — забудем все, чем я отличаюсь от молодой грубой ши-видящей, которую никогда не учили как следует, забудем, что ее сестра предала весь мир, помогая своему любовнику — злодею Гроссмейстеру — освободить Невидимых, которые убили два миллиарда людей, включая и наших сестер. Да, я соглашусь со всем, что вы считаете нужным, чтобы победить в главной битве за судьбу человечества. Я не смогу остаться в стороне, и не сниму мантию, которую ношу сорок семь лет— вдвое больше, чем наглая ши-видящая живет на свете, — и буду сотрудничать с этой особой, поскольку мои любимые дочери считают, что это нужно сделать, и забуду множество убедительных аргументов против.

После ее выступления я заметила, как на лицах некоторых ши-видящих снова появилось сомнение, поэтому встала и заговорила:

— Да, забудем все, чем я отличаюсь от пожилой женщины, которая отвернулась от меня в ту ночь, когда мы впервые встретились, даже не спросив, как меня зовут, которая в сложной ситуации посоветовала мне идти умирать где-нибудь в другом месте и оставить ее в покое — хотя тогда уже было ясно, что я ши-видящая и мне отчаянно нужна помощь. Почему в ту ночь я не стала одной из ее «любимых дочерей»? Разве я виновата, что выросла, не зная, кто я? Почему она не привела меня сюда?

Но я прощу ее, и — да, я буду работать с женщиной, хранившей у себя оружие, способное убить Фейри, и отказывавшейся давать его ши-видящим для дела, ради которого они были рождены. И пусть Ровена постоянно клевещет на мою сестру — а ведь ее единственной ошибкой было то, что ее соблазнил превращенный в человека Фейри, сотни тысяч лет совершенствовавший создание иллюзий и искусство соблазна.

Кто из нас не ошибся бы при таких обстоятельствах? Вы видели В'лейна. И если кто-то хочет бросить камень, пусть сделает это сейчас. Алина в конце концов разгадала планы Гроссмейстера и поплатилась за это жизнью. И опять же, где была Ровена, когда моя сестра пыталась понять, кем она является? Почему ши-видящие отодвинули нас с Алиной в сторону, позволили нам остаться в неведении?

Я очень хочу сделать то, что предложила Кэт, — сказала я им. — Я буду счастлива работать вместе с ши-видящими и добиваться общих целей, поставив их нужды на первое место. С этого момента и далее, — поклялась я, — я не скажу ни одного плохого слова о Грандмистрис, при условии что она поступит так же.